Русская служба Би-би-си – Информационные услуги. Описание фильма «Табу»

Год издания и номер журнала:

Предисловие

За последнее время увеличилось число официально подтвержденных случаев инцеста и соответственно возросло число публикаций по данной проблеме. Однако имеется очень мало документальных данных о случаях инцеста между матерью и сыном, и психоаналитическая литература, касающаяся этой темы, также крайне скудна. С другой стороны, весьма широко распространено мнение, что половая связь между матерью и сыном либо между взрослой женщиной и мальчиком может быть полезной. Эта статья является первой из нескольких попыток заполнить пробел в литературе и опровергнуть этот миф путем обсуждения случая анализа пациента-мужчины и последствий его инцестуозных отношений с матерью. Также обсуждается проблема влияния инцеста на ход лечения, которое характеризовалось необычайно интенсивными реакциями сопротивления и переноса-контрпереноса.

Поднявшаяся недавно волна общественного и клинического интереса к сексуальному злоупотреблению детьми со стороны родителей и других родственников привела к значи-тельному росту числа публикаций и документально описанных случаев. Несмотря на это, описано очень немного случаев инцеста между матерью и сыном. Круг, сделавший в 1989 г. обзор, отметил, что "литературы, документирующей сексуальное совращение мальчиков их матерями, фактически не существует" (Krug, p.111). Психоаналитические исследовате-ли, за исключением Шенголда (Shengold, 1980) и Марголиса (Margolis, 1977, 1984), также обходят этот вопрос молчанием.

По контрасту со скудостью клинической литературы о сбывшихся эдиповых фантазиях в отношениях между матерью и сыном в народной среде широко процветают всевоз-можные вымыслы на эту тему. Полагают, что мальчикам не могут причинить серьезный ущерб сексуальные отношения со взрослой женщиной или что матери не могут сексуально эксплуатировать и нанести вред своим сыновьям. Фантазии на эту тему предполагают, что связь с сексуально опытной женщиной способствует приобретению юношей или подростком сексуального опыта и знаний; этот опыт будто бы содействует развитию чувственности, укрепляет мужскую силу и маскулинность. Взрослая женщина как бы является "учи-телем", который сопровождает мальчика на его пути к мужественности.

Киноиндустрия выпустила несколько полнометражных фильмов, которые романтизируют эти убеждения. Такие фильмы, как "Последний сеанс", "Впервые", "Частные уро-ки", "Таинственная наука", "Тонкий человек" и "Лето 42-го" описывают сексуальные отношения подростков со взрослыми женщинами. Другие фильмы рассказывают об инцестуозных отношениях между мальчиками и их матерями, мачехами, бабушками. В числе таких фильмов "Шорохи сердца", "Полуночный ковбой", "Мишима: жизнь в четы-рех главах", "Маленький большой человек". Важно отметить, что ни один из этих фильмов не показывает взаимосвязь последующей дисфункциональности во взрослом возрасте этих рано совращенных мальчиков с их сексуальным и/или инцестуозным детством.

Эта статья является первой в серии других работ, которые приводят доказательства то-го, что в реальном мире инцестуозные отношения между матерью и сыном могут иметь очень серьезные последствия. Я сосредоточу свое внимание на развивающихся последствиях инцеста между матерью и сыном, а также остановлюсь на его влиянии на лечение пациента, которое характеризовалось чрезвычайно сильным сопротивлением и интенсивными реакциями переноса-контрпереноса. В дальнейших работах будут описаны другие аспекты влияния инцеста, включая амбивалентную гомосексуальность пациента, его патологическую грандиозность, вовлеченность образа Бога в бессознательную инцестуозную триаду, раскол сознания и многочисленные проявления его гнева.

До какой степени наши взгляды отражают мнение МакКарти о том, что немногочисленность случаев сексуального злоупотребления детьми со стороны взрослых женщин можно объяснить тем, что "женщины считаются сексуально безопасными. Какой вред можно причинить, если нет пениса?" (McCarthy, 1986, p. 447).

Бэннинг писал (Banning, 1989): "Матери по отношению к своим детям воспринимаются как взращивающие, кормящие и асексуальные. Существует широко распространенное мнение, что женщины не могут быть сексуально опасными для своих детей. В худшем случае их поведение можно назвать соблазняющим, но не вредоносным" (p. 567). В этой статье Бэннинг констатирует: "До совсем недавнего времени инцест между матерью и сыном считался фактически несуществующим" (p. 564).

Марголин (Margolin, 1989) обнаружил 16 опубликованных случаев инцеста между ма-терью и сыном. После детального рассмотрения всех 16 случаев он пришел к следующему заключению: "Принимая во внимание многообразие возможных реакций на инцест, можно считать, что сексуальные отношения со своей собственной матерью не ведут неизбежно к регрессу или распаду личности" (p.112). Шенголд (Shengold, 1980) рассматривал случай инцеста между матерью и сыном и среди прочих выводов писал: "Инцест в пубертате, по-видимому, помог ему (пациенту) преодолеть позицию физической зависимости от доэдиповой матери, смягчил его ярость и укрепил его маскулинность" (p. 475). Другие авторы (Yorukoglu & Kemph, 1966, Barry & Johnson, 1958), ранее также преуменьшали последствия инцеста между матерью и сыном.

Все эти выводы противоречат тому, что мы наблюдали в действительности. Парсонс (Parsons, 1954), а затем Швартзмэн (Schwartzman (1974) и Фрэнкесы (Frances & Frances, 1976) пришли к заключению, что инцест между матерью и сыном чрезвычайно опасен для ребенка. В 1989 г. Шенголд создал выражение "Убийство души", назвав так свою книгу. Шенголд (Shengold, 1989) определил убийство души как "преднамеренную попытку уничтожить или исказить индивидуальную сущность другого человека" (p.2). Шенголд считает, что такое состояние часто является результатом инцеста.

Авторы не психоаналитического направления также признали разрушительный эффект инцеста. Мастерс и Джонсон (Masters и Johnson, 1976) писали: "Мать уничтожает своего сына социально, когда кладет его с собой в постель: она неизбежно становится сверхопекающей и чрезмерно требовательной. Ограждая его на максимально продолжительный срок от влияния сверстников, она делает его беззащитным и излишне чувствительным; обычно такой ребенок обречен на одиночество. И чем сильнее он пытается освободиться от ее влияния, тем туже она натягивает вожжи" (p.58).

Джустисы (Justice B, & Justice R, 1979) писали: "Инцест между матерью и сыном не имеет широкого распространения, и это хорошо, поскольку последствия могут быть раз-рушительны для обеих сторон" (p.193). Авторы утверждают, что в проведенном ими обследовании 112 семей было обнаружено всего 2 случая подобного инцеста. Однако, по их мнению матери часто проявляют такую сексуальную активность, которая не столь очевидна: они нежат своих сыновей, берут к себе в постель, ласкают эрогенные зоны, обнажаются перед ними, привязывают к себе эмоционально, как бы обещая исподволь будущее сексуальное вознаграждение" (p.61).

Дэвис и Фрэйли (Davis & Frawley, 1994) отмечают, что в настоящее время в теоретических формулировках, определяющих лечение инцестуозных клиентов, доминируют две концепции. Авторы пишут, что сторонники одной из них описывают инцест как "реальное травматическое событие, сопровождаемое подавлением функций Эго и способности к символизации, что весьма деструктивно для адаптивного функционирования" (p.2). Вторая формулировка утверждает, что "гораздо важнее понять, каким образом перенесенная травма инкорпорируется в бессознательные фантазии, особенно садомазохистического характера" (p.2). Авторы считают, что обе эти позиции соответствуют действительности и должны рассматриваться в совокупности.

Крамер (Kramer, 1985) предложил общее определение инцеста: это "преднамеренная и повторяющаяся сверхстимуляция… гениталий, ануса или груди… или взаимная сексуальная игра по инициативе матери" (p.328).

В начале моей карьеры ко мне был направлен на лечение неженатый мужчина 25 лет, еврей по национальности. Пациент был вовлечен в инцестуозные отношения со своей матерью. Началось это с тех пор, как он себя помнил, а закончилось в 22 года. Сессии с пациентом проходили три раза в неделю. Лечение продолжалось немногим более 7 лет. Затем, после перерыва, длившегося примерно 3 года, он вернулся в возрасте 35 лет для дополнительного лечения. Он находился в психоаналитической терапии еще почти 4 года, имея одну сессию в неделю. Этот период включает короткий промежуток в 4 месяца, когда количество встреч увеличивалось до двух в неделю.

Первоначально пациент был направлен ко мне на лечение после вторичной психиатрической госпитализации. В то время он жил один в меблированной комнате на пособие по нетрудоспособности. Он был евреем, одиноким, низкорослым, круглолицым, и выглядел значительно моложе своих лет. Он был неопрятным, растрепанным и, казалось, сильно вырос из своей одежды. В сущности так оно и было: он продолжал носить одежду, купленную ему матерью в то время, когда он был значительно моложе и еще жил дома. Он был единственным ребенком. Несмотря на внешнюю непрезентабельность, он говорил красноречиво, уверенно и не был лишен обаяния. С. был профессиональным музыкантом, закончившим консерваторию, и слыл очень талантливым.

До того, как был начат психоанализ С. был дважды госпитализирован. Впервые это произошло вскоре после возвращения домой по окончании колледжа. Толчком к этому была попытка гомосексуального контакта со взрослым мужчиной. C. был госпитализирован на 6 недель. Врачи пытались стабилизировать его психику с помощью психотропных медикаментов; он также посещал терапевтическую группу.

Вторая госпитализиция произошла за несколько месяцев до нашей первой встречи и закончилась, когда С. попытался работать в музыкальной сфере, что доставляло и ему, и его матери величайшее удовлетворение. На этот раз пребывание в госпитале было значительно короче и продолжалось около недели. Лечение вновь было сосредоточено главным образом на стабилизации психики и снижении интенсивности проявлений симптомов с помощью медикаментозной терапии и участия в структурированных групповых занятиях.

С. проявил себя в обоих случаях госпитализации одинаково. Его возбудимость и маниакальное состояние осложнялись его неорганизованностью, бессонницей, неспособностью сосредоточиться и контролировать себя.

Инцестуозные действия матери по отношению к пациенту состояли в том, что она ласкала его гениталии, мастурбировала его, целовала его пенис. Кроме того, она настаивала на том, чтобы он ложился вместе с ней и она могла обнимать его в то время, когда ему пора было укладываться спать, подмывала и вытирала его анус после дефекации и будила его по утрам с помощью массажа тела.

Когда С. начал лечение, оба его родителя были еще живы. Отец ремонтировал часы, имел постоянную работу и материально обеспечивал семью. Он был австрийским евреем, вступившим в движение Сопротивления во время Второй мировой войны. Пока он воевал, его семья была арестована, сослана в концентрационный лагерь и уничтожена. Он был ранен, но ему удалось бежать в Англию, где он восстановил свое здоровье. В Англии он встретил свою жену, мать нашего пациента. Это был его первый и единственный брак. Отец никогда не разговаривал с сыном ни о своей довоенной жизни, ни о своем участии в войне. Отец смотрел на своего сына как на "маленького мальчика" и считал его соперником в борьбе за внимание своей жены. Объясняя взаимоотношения сына и жены, он гово-рил, что сын "не понимает материнской любви к нему". Отец не мог служить для C. образцом для фаллической идентификации. Родители жены относились к C. так, как если бы он был их младшим ребенком.

Мать C. - немецкая еврейка. Ее родители предвидели начало войны и сумели вовремя отправить ее в Англию. Мать провела военные годы у чужих людей, не имея никаких контактов с родителями и ничего не зная о них; только после войны семья смогла воссоединиться. Травма, нанесенная войной и разлукой с родными, как я полагаю, в какой-то сте-пени обусловила последующие события. По натуре мать была домохозяйкой, хотя она и работала неполный рабочий день бухгалтером, пока подрастал сын.

Мать смотрела на C. как на часть самой себя. C. был той ее частью, ради которой стоило жить - ее гордостью, славой и силой. C. был в буквальном смысле нарциссическим расширением своей матери.

Родители матери жили в том же районе, что и семья C. Дедушка был единственным мужчиной, который относился к внуку по-мужски. C. вспоминал, как они беседовали о спорте, о девушках, смотрели вместе бейсбол. К сожалению, дед умер, когда C. было 13-14 лет. Бабушка всегда стояла горой за внука, защищая его от матери. Она стремилась к их разделению, требуя, чтобы дочь "слезла с его шеи". Бабушка хотела, чтобы внук жил своей собственной жизнью.

На первой консультации со мной C. заявил, что, хотя ему нравится лечащий терапевт, он хотел бы найти нового. Он объяснил это тем, что его терапевт разрешил ему связываться с ним (терапевтом) в любое время. Хотя C. оценил это предложение, оно было для него нежелательным, так как делало его беспомощным, как это было тогда, когда он жил дома с матерью. Его воспоминания о чувстве беспомощности, которое он испытывал, пока жил дома, прямо привели нас к вопросу о материнском инцесте. Инцест полностью осознавался. Инцестуозная активность не была вытеснена, также не было какой-либо диссоциации этого опыта.

С. не нравилось чувство беспомощности, которое подрывало его силы. Когда он был в колледже, например, он чувствовал себя по-другому, более совершенным. Он всегда входил в совет колледжа, принимая в нем активное участие. Воспитатели колледжа оказывали ему большую помощь. Благодаря этому он чувствовал большую уверенность в себе и окончил колледж с наградами. Когда же он приезжал домой на каникулы или на праздники, отношения с матерью возобновлялись, и он снова оказывался в прежнем положении. Он убедился, что не может сохранять свой уровень независимости и/или активности, на-ходясь дома, и не хотел чувствовать себя беспомощным. Предложенная терапевтом "помощь" подрывала его хрупкую автономию. К нему вернулось прежнее чувство беспомощности, которое, он знал, было ему во вред. Его желание иметь нового терапевта было равноценно его желанию найти новую мать, совершенно не похожую на прежнюю.

Так как я знал терапевта, о котором шла речь, у меня возникло предположение, что тот оказался под влиянием реакции контрпереноса. Я знал, что происшедшее не соответствовало обычному стилю работы терапевта. Впоследствии я испытал на себе удивительную способность клиента добиваться особого к себе отношения и манипулировать людьми таким образом, что они относились к нему как к ребенку.

Эта консультация вселила в меня надежду на успех. Инфантилизация вызывала у клиента чувство дискомфорта, хотя не была так Эго-дистонна, как казалась. С. хотел быть самостоятельным, хотел быть мужчиной, хотел жить своей собственной жизнью. Кроме того, его Эго было способно занять позицию наблюдателя, с тем чтобы, объединившись со мной, проанализировать со стороны части себя. Это были необходимые и основные условия, которые требовались для того, чтобы я мог начать работу с ним.

Как отмечалось ранее, сексуальные отношения с матерью были полностью осознавались. Они не были вытеснены, расщеплены или диссоциированы. Фактически именно ассоциация с беспомощностью, которую он испытал, когда предыдущий терапевт стал относиться к нему как к ребенку, и привела нас к факту материнского инцеста и к его "ваннам".

Купание С. в ванне преследовало различные цели. Оно часто использовалось в качестве награды. Мать могла наградить С. за что-то, что он для нее сделал, или могла с помощью ванны побудить его сделать что-либо, что доставит ей удовольствие. Вся прочая деятельность в этот момент прекращалась. С. шел в свою комнату, чтобы подготовиться к принятию ванны. Отец уходил из дома и шел к родителям жены, возвращаясь домой позднее.

Когда ванна была готова, С. погружался в нее, а мать садилась рядом с ванной. Она мыла его, а когда добиралась до гениталий, то начинала поглаживать его пенис. Продолжая мастурбировать его, она рассказывала свои фантазии, которые называла озорными проделками. Она называла пенис С. "Гарольдом", а пенис своего мужа - "Бертом". Она фантазировала о том, как Гарольд и Берт "въезжают в город". Они оба одеты в смокинг или фрак и будут обедать в одном из лучших ресторанов города. Они пойдут в оперу и т.д. Гарольд, пенис моего пациента, всегда имел предпочтение: он был более преуспевающим, более сильным, более великолепным, чем Берт, пенис ее мужа. Перед эякуляцией C. терял эрекцию и, по его словам, переживал такое чувство, словно пенис отделяется от его тела. В эти моменты С. испытывал состояние деперсонализации. Он описывал его как чувство того, что он смотрит на себя самого с потолка ванной комнаты. "Отделение" его пениса было крушением его чувства физической целостности, в буквальном смысле принесением своего пениса матери в качестве жертвы. Мать получала как бы "живую" часть тела, с которой могла делать все, что хотела.

Когда он выходил из ванной, она его вытирала. Иногда, когда она добиралась до его пениса, она начинала некую сексуальную игру. Иногда она наклонялась и целовала его гениталии. Это могло привести к фелляции, которая быстро заканчивалась. С. всегда терял эрекцию.

Мать не терпела самостоятельных мыслей или действий сына. C. вспоминал, как однажды она впала в истерику, когда их взгляды не совпали. Он рассказывал, как она выбежала из их квартиры в общий холл здания с криками: "Помогите! Мой сын убивает меня!" C. полагает, что без него она бы не выжила. Если бы он не потворствовал ее желаниям, она бы умерла; с другой стороны, он чувствовал: его выживание без нее также было бы невозможно.

Мать также не терпела, когда после дефекации он сам вытирал свою попу. В этих случаях она инспектировала его белье, делая замечания: "Коричневые пятна!" Мать всегда заходила в ванну, чтобы подмыть и вытереть его анус, если оба они были дома и он испражнялся.

Когда наступала пора ложиться спать, мать лежала вместе с ним в его постели до тех пор, пока он не засыпал. C. говорил, что они лежали в постели наподобие "ложек". Ему часто было трудно заснуть из-за сильного сексуального возбуждения. Утром она будила его, массируя его тело. C. вспоминал, что он просыпался по утрам с эрекцией и ощущением материнских рук, ласкающих его тело.

C. не мог вспомнить точно, когда начались настойчивые сексуальные притязания его матери: ее действия в ванной, упорное инспектирование его грязного белья, подтирание ануса после дефекации, объятия в то время, когда он ложился спать, и утренние ласки перед пробуждением. Это продолжалось столько, сколько он помнил себя, и было частью обычной повседневной жизни, пока он жил дома. Временно все это прекращалось в те моменты, когда он покидал дом, учась в колледже. Однако, когда он возвращался домой по той или иной причине, на тот или другой отрезок времени, все прежние действия в отношении него возобновлялись. После того как C. окончил колледж и вернулся домой, все началось сначала. Конец наступил, когда C. переехал из квартиры родителей в собственное жилье. В то время ему было примерно 22 года.

Первое побуждение заняться лечением было вызвано бессознательной борьбой за свою мужественность, за восстановление целостности своего тела, за свою индивидуальность. C. вспоминал следующее: "Я лежал на пастбище, глядя в небо. По нему проплывали большие пушистые облака. Внезапно между облаками образовался просвет, и за ними в небе показался гигантский фаллос".

C. подумал, что гигантский фаллос в небе принадлежит Богу. Бог, по мнению C., также нуждается в том, чтобы быть мужчиной. C. хотел бы воссоединиться с фаллосом Бога, быть с ним единым, и таким образом к нему никогда бы не вернулись снова те чувства разъединенности со своим пенисом и беспомощности. C. сказал, что если бы он был крещеным, он имел бы некошерный пенис, и тогда его мать не смогла бы к нему прикасаться.

Этот первый сон отражает его страстное стремление обрести свою маскулинность. Несомненно, он хочет быть здоровым и хочет быть мужчиной. Он ищет и жаждет найти образ сверхчеловеческой мужественности, с которой он мог бы идентифицироваться. S чувствует, что требуется всемогущая мужская сила, чтобы разорвать инцестуозную материнскую хватку и помочь ему стать мужчиной. Однако я могу сказать, что он не в состоянии идентифицировать себя с желаемым образом "сверхмужчины".

В начальной фазе лечения С. приезжал на сеанс слишком рано и находил дверь кабинета запертой. Он в ярости ходил по залу ожидания. Он сознавал, что дверь кабинета закрыта, и чувствовал, что мы разделены, разобщены, и это страшно волновало его. Он заходил в ванную комнату, смотрел на ванну и говорил самому себе: "Нет, Дональд этого не сделает со мной".

Это было желанием и защитой. С. был едва в состоянии сохранить себя как отдельную личность. Его заглядывание в ванную комнату и ванну было желанием воссоединиться со мной, как ранее со своей матерью. Если бы мы были соединены, тогда он чувствовал бы себя "целым", а не раздробленным и/или встревоженным. Его замечание, что "я не сделаю этого с ним", означало, что я не возьму его пенис и его мужественность и не брошу его как осколок беспомощного человеческого существа. Это было первое восприятие меня как доброй желанной матери.

Пока я был доброй желанной мамой, С. пытался дать мне то, что его собственная мать желала бы от него получать. Например, он приходил на встречу со мной после успешного выступления и приписывал мне заслуги своего успеха как профессионального музыканта. Так, он говорил: "Выступление прошло очень хорошо. Дирижер признал мое лидерство в группе и сделал мне комплимент по поводу моей работы. Вы (имеется в виду аналитик) - настоящий виновник моего вчерашнего успеха".

Так продолжалось в течение нескольких лет. Он упорно пытался дать мне то, что, по его мнению, я хотел и в чем нуждался. Это была его попытка сохранить меня и продолжить эту подспудную симбиотическую связь. Его постоянные попытки дать мне что-то свое в то же время делали его инфантильным и разрушали его личность. Это помогло мне понять, в ловушку какого контрпереноса попал предыдущий терапевт. Я старался сделать так, чтобы С. сохранял чувство удовлетворения и радости, которое он получал от своей самостоятельной деятельности, и в то же время пытался поставить под вопрос и ослабить его несомненное желание приписать мне свои заслуги.

Хотя C. выглядел довольным тем, что я отказывался принимать то, что мне не принадлежало и что явно было его заслугой, по-видимому, он так и не смог до конца принять эту мысль. Позднее у меня возникло подозрение, что он снисходительно, незаметно отдавал мне то, что я хотел. Моя неспособность ухватиться за эту важную нить была результатом взаимодействия моего недостаточного опыта и реакции контрпереноса.

Перенос "хорошей" желанной матери отличался от воспроизведения взаимодействия с симбиотической матерью. Симбиотическая мать вынуждала C. отдавать ей все, оставаться привязанным к ней. "Хорошая" мать не могла эксплуатировать его таким образом.

Борьба вокруг процесса сепарации-индивидуации была чрезвычайно интенсивной. C. не мог одновременно доставлять удовольствие себе и своей матери. Единственный способ, которым он мог сохранить очень тонкую границу своего Эго, - это не угождать себе. C. знал, что, если он не доставляет удовольствия самому себе, тем самым он не доставляет удовольствия и своей матери. Компромиссным решением было найти такую работу, которая использовала бы его музыкальные способности, но не приносила бы подлинного удовлетворения ему или его матери. Поэтому он не был "звездой Бродвея или оперы", но был весьма успешным музыкальным терапевтом; он смог стать "звездой восстановительно-оздоровительной деятельности", используя очарование своей личности и свой музыкальный опыт для эффективной работы с престарелыми. Эта не была наиболее успешная работа для него, но это его устраивало, так как она не удовлетворяла и его мать. C. хотел бы быть действующим исполнителем, но это было невозможно, так как именно этого желала его мать.

Хотя C. хотел быть исполнителем, т.е. "звездой", а также независимым человеком, ни одно из этих желаний не могло быть длительным и непрерывным. У него была фантазия, которая могла бы послужить иллюстрацией этой борьбы: "Я мог увидеть себя на сцене в роли ведущего исполнителя. Во время выступления я гляжу в зал и вижу свою мать, сидящую в первом ряду; она смотрит на меня и улыбается мне. Я испытываю чудовищный прилив волнения и вместе с тем все возрастающую неспособность продолжать выступление".

С. в ловушке. Он чувствует, как в нем растет желание идти вперед, но стремление к сепарации означает для него его собственное крушение и крушение его матери. Он жертва того, что Шенголд назвал "убийством души". Фрейд (Freud, 1920), описывая травму, выразил мнение, что интенсивность стимула, а также психическая неподготовленность, вызванная неожиданностью действия, приводят к сверхстимуляции, которая парализует функции Эго и вызывает чувство психической беспомощности. Психологическое отделение от матери вызывает у C. непреодолимую тревогу. Это чувство сильной угрозы, которое Анна Фрейд (A.Freud, 1936) назвала страхом "дезинтеграции Эго", Фенихель (Fenichel, 1937) - "крушением Эго", а Кохут (Kohut, 1977) определил как " тревога уничтожения".

Во время лечения был момент, когда С. решил полностью посвятить себя музыке. Следующее сновидение отражает как его стремление к самостоятельности, так и страх уничтожения. "Я был толстым котом, который сидел на подоконнике и смотрел в окно. Я думаю, что это подоконник в комнате моей матери. Я вижу окружающий мир. Он богат и полон возможностей для разнообразной деятельности. Мне удается раскрыть окно. Мир лежит передо мной. Я знаю, что могу быть частью этого мира. Я хочу быть частью этого мира. Я выпрыгиваю, и внезапно все становится черным, и я просыпаюсь в панике, чувствуя ужасную тревогу".

Это сновидение отражает борьбу С. за возобновление нормального развития. Он видит себя в образе толстого кота. В этом удивительном образе подразумевается то удовлетворение, которое он получал от инцеста с матерью: радость победителя в эдиповой триаде, включающую сексуальное удовлетворение, удовольствие от симбиотической связи с матерью, наконец, удовлетворение от сознания, что он спасает свою мать и сохраняет ее жизнь.

Но С. стремится к отделению от матери, к разрыву инцестуозной связи, которая удерживает его. Эта борьба очевидна. Он мог оставаться в спальне своей матери, пожертвовав своей мужественностью и жизнью, или отважиться на отделение от нее. Выпрыгивание из окна символизировало уход от матери. Разрыв заканчивался чернотой, которая означала уничтожение или расщепление его Эго.

Хурвич (Hurvich, 1991) писал: "На ранних стадиях развития Эго некоторые пугающие или подавляющие психику ситуации могут травмировать личность. По-видимому, эти неблагоприятные обстоятельства увеличивают вероятность того, что в дальнейшем человек будет подвержен страху уничтожения, причем у разных людей это будет проявляться по-разному. Не исключена возможность того, что подобная тревога может проявиться и в более поздние периоды. Шенголд (Shengold, 1967,1971) упоминал следующие виды вредоносной сверхстимуляции в начале или в течение фаллического периода: жестокие и неоднократные избиения, сексуальное соблазнение, наблюдение "первичной сцены", осквернение тела, насильственное кормление, клизмы, вмешательство в самостоятельную деятельность ребенка - все это вызывает массивные защитные усилия, которые часто покрывают тревоги аннигиляции. Вообще говоря, слишком сильная сексуальная, агрессивная или даже сенсорная стимуляция в ранние годы может привести к задержкам развития и слабости Эго, что увеличивает вероятность появления страха уничтожения.

С. сохранял некий неустойчивый баланс между разрывом и уничтожением и продолжал существовать в роли частицы своей матери. К сожалению, С. не мог идентифицировать себя с защищающей, любящей фаллической отцовской фигурой, которая укрепила бы его способность к разрыву регрессивных материнских объятий. Вместо этого его отец оставался пассивным, отдаленным, пугающим. С. интерпретировал его пассивность таким образом: "Мама всегда должна быть довольна".

С. не мог успешно преодолеть фазу сепарации-индивидуации и не мог сохранять фаллическую идентификацию; у него была сильная пассивная женская идентификация. С. продолжал получать мазохистическое удовольствие от ощущения себя частицей своей матери и от нарушенного прохождения фаллически-эдипальной фазы. Продолжающееся удовольствие, которое он получает от бессознательного сохранения инцестуозных отношений, является тем топливом, которое поддерживает существование его необыкновенно упорного сопротивления. Оно становится тем якорем, который удерживает попытки дальнейшего развития.

Материнский перенос был устойчивым, хотя в нем регулярно сменяли друг друга образы "хорошей, желаемой" и "симбиотической" матерей. Это безжалостно и последовательно отражалось в моем контрпереносе. Я постоянно испытывал желание инфантилизировать его и в то же время обращаться с ним так, как если бы его чувства заслуживали особенного отношения. Эти сильные контрпереносные чувства продолжались в течение всей работы с ним. У меня нет сомнений, что такой же необыкновенно сильный контрперенос испытывал и предыдущий терапевт, и, возможно, именно он и был причиной его нетипичной интервенции. Кроме того, я был возвышен до божественного уровня. Как и симбиотическая мать, я был готов хвалить и прославлять себя при каждом удобном случае. Например, я говорил, что никто и никогда не сможет понять его и работать с ним так успешно, как я. С. чувствовал, что не может найти слов, чтобы выразить свое восхищение сессией. Как говорилось раньше, С. старался приписать мне все свои успехи в качестве музыканта.

Вскоре я узнал, что я был не единственным человеком, который испытывал сильные контрпереносные чувства. Некоторые врачи резко сокращали гонорары, которые им должен был платить C., или вовсе от них отказывались. Персонал госпиталя относился к нему так, как будто он был какой-то знаменитостью, хотя он вовсе ею не был. Клиники предлагали ему особые услуги. Люди, которые едва знали С., делали ради него экстраординарные вещи. Все это указывало на удивительную способность С. заставлять относиться к себе как к ребенку и манипулировать людьми так, чтобы получить от них особые услуги и особое отношение.

Во время одной из сессий перенос пациента неожиданно был сдвинут с объекта (терапевта) на себя самого, другими словами, был осуществлен нарциссический перенос. Неожиданно я выступил в роли С., в то время как он представлял свою мать. Поначалу я не осознал этого сдвига в переносе. В конце часа я просто сказал, что на сегодня сеанс завершен. С. взглянул на меня, сделал паузу и затем снова продолжил свою речь. Он сказал, что еще не высказал всего, что хотел, и поэтому собирается продолжать. Должно быть, я выглядел удивленным, да я и действительно был удивлен его ответом. Заметив выражение моего лица, С. сказал, что я выгляжу как маленький испуганный ребенок, утерявший контроль. Поэтому в этой комнате он будет выполнять роль взрослого и возьмет бразды правления в свои руки. Он продолжал говорить дальше.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы справиться с удивлением, ощущением беспомощности и гнева, а также проанализировать происходящее, понять его и сформулировать ответ. Я ответил С., что, делая из меня ребенка и становясь в положение взрослого, он делал со мной то, что делала с ним его собственная мать. Я мог понять его растерянность, поскольку он не знал, когда должен остановиться, так же как его мать не знала, когда нужно остановиться. Я добавил, что я также мог понять, что он не знает, что принадлежит ему и что он может взять, а что нет, потому что его мать также этого не знала. Теперь я мог лучше оценить, как он чувствовал себя, когда она с ним так поступала. Мне все это не нравилось так же, как и ему.

Этот инцидент отнял около 10 минут до того, как он ушел. Я знал, что то, что произошло, было важным событием и к нему нужно было так и отнестись на следующей сессии. Впервые было проиграно поведение назойливой матери, которая делала, что хотела, и брала то, что хотела. Мои переживания от этой проективной идентификации были очень сильными. Я испытывал одновременно беспомощность и ярость. Я знал, что мне нужно защитить С. и остановить его мать. Никто до сих пор не вмешивался, чтобы защитить его от матери.

На следующем сеансе я сказал С., что не сержусь на него, но объяснил, что есть большая разница между тем, что вы просите и что берете без разрешения. Я сказал ему, что на предыдущем сеансе он взял у меня то, что не имел права брать. Далее я добавил, что намерен получить обратно то, что он у меня взял. Я планировал использовать параметр лечения, который, по моему мнению, будет изучен и проанализирован в будущем. Я закончил сессию на 10 минут раньше.

Перенос сменился немедленно и драматично. Я уже не был маленьким беспомощным мальчиком без пениса, но материнский перенос не вернулся вновь. В первый раз я стал желанным отцом. С. начал говорить о том, как он желал бы, чтобы его отец оставался дома в то время, когда мать хотела купать его. С. рассказывал о том, как ему хотелось, чтобы отец обучал его пользоваться инструментами, чтобы он мог ремонтировать что-либо по дому. Он говорил, о том, как ему хотелось, чтобы отец поиграл с ним в бейсбол или чтобы они вместе посмотрели спортивные состязания, как это было с дедушкой. Таким образом впервые появился материал о желании быть близким со своим отцом и о том, как ему недоставало этой близости.

Марголис (Margolis, 1984) сообщал о случае инцеста между матерью и сыном. Он отмечал, что пациент, у которого умер отец, очень тосковал о нем, был печален в День Отца; ему не хватало отцовских наставлений. Одинаковая тоска обоих пациентов прямо указывает на суть проблемы: отсутствие любящего фаллического отца и невозможность для этих сыновей идентифицировать себя с ним. И то и другое необходимо для дальнейшего развития Эго. Что же мешало нормальному процессу идентификации?

С. никогда не отказывался от действительного обладания своей матерью. Реальность состояла в том, что мать предпочитала и ценила С. и его пенис гораздо выше отцовского. Он одержал победу над отцом в эдиповом состязании за обладание матерью. Он мог идентифицировать себя только с пассивным отцом, а не с любящим фаллическим (т.е. зрелым и самодостаточным, компетентным) отцом. С. боялся реакции своего отца (т.е. кастрации) в том случае, если отец перестанет воспринимать его как нечто неадекватное либо как маленького мальчика.

Марголис (Margolis, 1977, 1984) сообщал, что после половых отношений с матерью его пациент чувствовал себя как "Король Мира". Пациент Марголиса по имени Джон стал спать со своей матерью после того, как она рассталась с мужемалкоголиком, но до их развода. Как и мать моего пациента, мать Джона была соблазняющей. Она одевалась и раздевалась перед Джоном, надевала прозрачные коротенькие ночные рубашки в то время, когда ласкала его. Однажды, сообщает в одной из статей Марголис, войдя в комнату Джона, она сказала: "Держу пари, ты хочешь переспать со мной. Поскольку ты так или иначе собираешься это сделать, можешь приступить к этому сейчас" (p. 360). Джон отмечал, что его мать всегда была разогрета ("смазана") и готова к соитию.

Шенголд (Shengold, 1980) также говорил о соблазняющем поведении матери своего пациента. Она вытирала его анус до тех пор, пока он не пошел в школу. Мать наняла в качестве человека, присматривающего за ребенком в дневное время мужчину, известного гомосексуальными наклонностями, который насиловал мальчика. Мать входила в ванную комнату, когда мальчик принимал ванну, по утрам заходила в его спальню, когда он просыпался с эрекцией, и сбрасывала с него одеяло. После принятия ванны мать появлялась перед сыном обнаженной.

Шенголд (Shengold, 1980) пишет: "Однажды, возвратясь из школы, он, как обычно, оказался наедине с матерью. Она только что вышла из ванны и оставила дверь в ванную комнату открытой. Когда он приблизился, она наклонилась, будто бы для того, чтобы вытереть полотенцем ноги. Она бросила на него призывный взгляд и наклонилась снова, предоставив его глазам другую "открытую дверь". Он испытал сильное возбуждение, и его пенис устремился навстречу к ней "как будто в состоянии транса". Он проник в ее вагину. Она имела оргазм. Он еще не был способен на эякуляцию, но испытывал нечто вроде оргазма. Он воспринял это как восхитительное ощущение" (p.467).

Все три пациента испытывали необыкновенное удовольствие от сексуальных контактов с матерями. Все трое были вовлечены в эти отношения своими матерями и удовлетворяли их бессознательные желания. Все трое сыновей были перестимулированы и пассивно подчинялись своим матерям. Все они описали сексуальный контакт со своими матерями как исключительно яркий; их предпочли отцам, они были эдипами-победителями. Марголис (Margolis, 1984) отметил, что его пациент со смущенной улыбкой признался ему, что "секс с его матерью был для него более волнующим и захватывающим, чем секс с любой другой женщиной" (p. 368).

Неспособность С. идентифицироваться с любящим фаллическим отцом была проиграна со мною в переносе во время сессии. Он не мог чувствовать себя мужчиной. С. никогда не имел сексуальных контактов с какой-либо женщиной, кроме матери. Однако, когда он во время сессии начал говорить о своем интересе к женщинам, стала очевидной его сильная встревоженность. Он прямо обозначил ее, сказав, что в семье есть место только для одного мужчины и только для одного мужчины есть место в консультационном кабинете, и этим мужчиной не может быть С. Я стал в переносе его отцом, и пациент уклонился от меня, резко прекратив сеанс.

Отец С. сознавал, какие взаимоотношения существовали между его женой и сыном. Отец защищался от чудовищного крушения чувства собственного достоинства и обесценивания своей маскулинности тем, что смотрел на своего сына как на "маленького мальчика". Отец защищался от реальности, которая состояла в том, что он был побежден в Эдиповом состязании. Посредством инфантилизации своего сына отец рационализировал инцестуозную связь между своей женой и сыном, когда говорил, что С. не понимает материнской любви к нему.

С. не мог раскрыть мне непосредственно каких-либо аспектов фаллически-эдиповой борьбы. Его кастрационная тревога становилась непереносимой и делала невозможным продолжение. С. не мог прямо противостоять своим пассивным желаниям и тоске. Эти желания косвенно стали доступны во время анализа гомосексуальности С.

С. прекращал лечение несколько раз. Это случалось каждый раз, когда он начинал переходить в фаллическую стадию. Только в эти периоды у него появлялся интерес к женщинам, и этот интерес имел сексуальный характер. Его вид, поведение и манеры становились более мужскими и менее мальчишескими. К несчастью, тревога, сопровождающая этот нормальный здоровый переход в фаллически-эдипальную стадию, становилась непереносимой и не позволяла ему продвигаться дальше. В этот момент он резко прекращал лечение. Этот цикл был повторен дважды. В первый раз во время существенного продвижения на пути формирования Эдипова треугольника он стал интересоваться проститутками. Одновременно он стал испытывать сильную тревогу и бояться меня. Чем больше он интересовался проститутками и флиртовал с ними, тем тягостнее становилось для него пребывание в одной комнате со мной. Он прекратил лечение под предлогом защиты своей растущей мужественности. Приблизительно через 3 года он вернулся, но теперь мог позволить себе только одну сессию в неделю. За эти три года он значительно регрессировал и опять чувствовал себя в безопасности, лишь ощущая себя маленьким мальчиком. Он потерял свою работу, опять едва мог прокормить себя. После четырех лет психотерапии мы опять продвинулись в Эдипову фазу. Он стал общаться с более приличными женщинами. Ему очень хотелось пойти на свидание, и однажды он это сделал. Он привел свою даму к себе на квартиру и стал заниматься "петтингом". С. почувствовал невыносимый страх кастрации. Опять ему стало невыносимо находиться со мной в одной комнате. В фантазиях его переноса я опять стал ужасным кастрирующим отцом. Этот страх был так велик, что тревога кастрации захлестнула рабочий альянс, и он вновь оборвал лечение. Хотя С. звонил мне, когда находился в состоянии серьезного кризиса, а их было несколько, ко мне он так и не вернулся. Мы разговаривали несколько минут по телефону, и у меня было чувство, что он ищет опоры или пытается "дозаправиться горючим", если можно так выразиться. Я узнал, что он предпринял еще несколько попыток лечения. Фактически, когда мы говорили в последний раз, он проходил психотерапию. И все-таки именно мне он позвонил, когда находился в состоянии кризиса, угрожавшего его жизни. Он просил моего совета и согласился повидать психиатра. Прошло более восьми лет со времени нашего последнего контакта.

Марголис (Margolis, 1984) также сообщал о преждевременном прекращении лечения своего пациента: "Мне было ясно, однако, что он прекращал лечение из-за своего страха, связанного с необходимостью непосредственно иметь дело с фаллически-эдиповыми проблемами. Огромная кастрационная тревога была очевидна. Он еще не мог иметь непосредственный контакт ни со своими пассивно-фемининными желаниями, которые проявлялись в переносе, ни с конкурентными смертоносными импульсами по отношению ко мне, против которых его пассивность была воздвигнута как мощная защита" (p.365).

Когда С. начал работать со мной, он едва мог существовать вне госпиталя. У него не было друзей. Он лежал в постели и большую часть дня компульсивно мастурбировал. Его личная гигиена была минимальной, его одежда была заношенной и грязной. Питался он скудно и нерегулярно. Вся его деятельность состояла в том, что дважды в неделю он ходил на хор и посещал аналитические сессии. С. употреблял несколько психотропных препаратов, чтобы унять свою тревогу и быть в состоянии контролировать свое поведение. Хотя он хотел быть гетеросексуальным, его подсознательным сексуальным выбором был мужчина, что очень его огорчало. Ему хотелось иметь жену, семью и особенно хотелось быть отцом.

Во время лечения С. получил возможность использовать свои музыкальные способности и стал экономически независимым. Он перестал пользоваться пособием по нетрудоспособности. Лечение психотропными препаратами было прекращено, и он был свободен от медикаментозной зависимости в течение более чем пяти лет. С. приобрел квартиру и обставил ее, купил новую одежду, стал общаться с людьми, завел друзей. Он стал уделять большое внимание личной гигиене, хотя и не мог пользоваться ванной в собственном доме. Его питание улучшилось. Он стал питаться регулярно, хотя и не очень рационально, и не мог стряпать для себя сам. Его подсознательный сексуальный выбор был перенесен на женщину.

Заключение

Фрейд (Freud, 1905) писал: "Принимая во внимание то влияние, которое оказывают отношения между ребенком и его родителями на его дальнейший выбор сексуального объекта, легко понять, что любое нарушение этих отношений может привести к серьезнейшим последствиям в его взрослой сексуальной жизни" (p. 268).

Я полагаю, что именно реальные сексуальные отношения, материнский инцест и делает сопротивление С. столь непреодолимым. Чрезмерная для его Эго послужила причиной серьезных нарушений в его становлении и развитии. Сексуальное удовольствие, получаемое от инцеста, стало топливом, которое продолжало подпитывать сопротивление, делая его столь непримиримым. Хотя были достигнуты значительные успехи в решении проблемы симбиоза, преодолении властного материнского влияния, в продвижении к фаллической идентификации, все эти шаги вызывали сильную тревогу и желание вернуться в прежнее состояние. Сексуальное и эмоциональное удовлетворение, полученное от инцеста, столь велико, что его притягательная сила хотя и ослабевает со временем, однако не исчезает полностью. Предстоит еще определить, возможно ли это вообще.

Литература:

Banning, A. (1989), Motherson incest. Child Abuse & Neglect, 13:563-570.
Barry, M.J.A., & Johnson, A.M. (1958), The incest barrier. Psychoanal. Quart., 27:485-500.
Davis, J., & Frawley, M. (1994), Treating the Adult Survivor of Childhood Sexual Abuse. New York: Basic Books.
Fenichel, O. (1937), Early stages of ego development. In: The Collected Papers of Otto Fenichel, Second Series, ed. H. Fenichel & D. Rapaport. New York, W. W. Norton, 1954, pp. 25-48.
Frances, V., & Frances, A. (1976), The incest taboo and family structure. Family Process, 15:235-244.
Freud, A. (1936), The Ego and the Mechanisms of Defense. New York: International Universities Press.
Freud, S. (1905), Three Essays on the Theory of Sexuality. Standard Edition, 7:125-243. London: Hogarth Press, 1953.
Freud, S. (1920), Beyond the pleasure principle. Standard Edition, 18:7-64. London: Hogarth Press, 1953.
Hurvich, M. (1991), Annihilation anxiety: an introduction. In: Psychoanalytic Reflections on Current Issues, ed., H. Siegle, L. Barbanel, I. Hirsch, J. Lasky, H. Silverman, & S. Warshaw. New York: New York University Press.
Justice, B., & Justice, R. (1979), The Broken Taboo, Sex in the Family. New York: Human Sciences Press.
Kohut, H. (1977), The Analysis of the Self. New York: International Universities Press.
Kramer, S. (1985), Objectcoercive doubting: A pathological defensive response to maternal incest. In: Defense and Resistance: Historical Perspectives and Current Concepts, ed. H. P. Blum. New York: International Universities Press.
Krug, R. (1989), Adult male report of childhood sexual abuse by mothers: Case description, motivations and longterm consequences. Child Abuse & Neglect, 13:111-119.
Margolin, L. (1986), The effects of motherson incest. Lifestyles, 8:104-114.
Margolis, M. (1977), A preliminary report of a case of consummated motherson incest. Annual of Psychoanalysis, 5:267-385. New York: International Universities Press.
Margolis, M. (1984), A case of motherson incest: A followup study. Psychoanal. Quart., 53:355-385.
Masters, R. H., & Johnson, V. E. (1976), Incest: The ultimate taboo. Redbook, 146:54-58.
McCarthy, L. M. (1986), Motherchild incest: Characteristics of the offender. Child Welfare, 65:447-458.
Parsons, T. (1954), The incest taboo in relation to social structure and the socialization of the child. Brit. J. Sociol, 5:101-117.
Schwartzman, J. (1974), The individual, incest and exogamy. Psychiatry, 37:171-180.
Shengold, L. (1967), The effects of overstimulation: Rat people. Internat. J. Psycho-Anal., 48:403-415.
Shengold, L. (1971), More about rats and rat people. Internat. J. Psycho-Anal, 52:277-288. (1980),
Shengold, L. (1980), Some reflections on a case of mother/adolescent son incest. Internal. J. Psycho-Anal., 61:461-476.
Shengold, L. (1989), Soul Murder. New York: Fawcett.
Yorukoglu, A., & Kemph, J. P. (1966), Children not severely damaged by incest with a parent.
J. Acad. Child Psychiatry, 5:111-124.

Что такое табу?

Цитаты из обращений клиентов:

Я слышала о таком понятии, как табу. Это как-то связано всегда со смертью и болезнью. Может быть, вы сможете объяснить с психологической точки зрения правда это лил нет? Можно ли погибнуть, нарушив табу? Или стать зомби? И откуда вообще появилось это слово?

Табу – это полинезийское слово, которое очень сложно понимается цивилизованным человеком. Всякое табу – это запрет. Но, не всякий запрет - табу. Табу – это запрет особого рода! Буквально он обозначает весьма сложное сочетание смыслов для цивилизованного человека - запрет совершать определенные действия, да еще дополнительно табу обозначает запрет запретных действий! Но это еще не все. Понятием табу также обозначают особого рода состояния в которых могут находится люди и вещи, а так же этим же понятием обозначаются люди и вещи, находящиеся в состоянии табу. Запутанно? Нисколько, с точки зрения племенного человека! Т.о. табу – это запрет совершать определенные действия по отношению к людям и вещам, находящимся в состоянии табу и запрет, людям в состоянии табу совершать определенные действия; и их полная или частичная изоляция от остальных людей. Как правило, табу ничем не мотивируются и ничем не объясняются. Известно лишь одно: нарушение табу грозит смертельной опасностью, природа которой темна и непонятна. Акт нарушения табу автоматически освобождает какую-то неведомую опасность, находившуюся до этого в скрытом, потенциальном состоянии. Это как выпустить злого джина из бутылки. Пока он в бутылке – все хорошо. Но стоит вытащить пробку (нарушить табу) и джин Вас накажет… по большому счету, это первобытная вера в демонические силы зла. Если человек нарушает обычный запрет (моральный или юридический) то наказание он получает от некоей разумной силы. Например, от коллектива (его штрафуют или сажают в тюрьму) или от сверхъестественной силы (бог, дух, космос). За нарушение табу никто не наказывает. Опасность просто находилась в скрытом состоянии, а после нарушения запрета она появилась в реальности. Пострадает не столько виновный в нарушении табу, сколько его семья или все племя! Единственный способ не погубить всех сородичей – воздержаться от действий, нарушающих табу. Поэтому вся группа людей прилагает усилия, чтобы добиться от каждого члена племени строгого соблюдения запрета.

Зачем же нужны такие страшные, непонятные и категоричные запреты? Люди в племени живут совсем иначе, чем современные люди в городе. В племени сильнее функционируют животные инстинкты, связанные с размножением, агрессией, добывания пищи, конкуренцией и т.д. И эти инстинкты требуют немедленного эгоистичного удовлетворения! Задумайтесь: немедленного и эгоистического! И сдержать подобные дикие нравы невозможно ни моралью, ни властью. Только жутким страхом и незыблемой верой в опасность, несущую за собой неминуемую гибель для всего племени, а не только для виновного… Поэтому все табуированные запреты имеют категоричную форму, не поддающуюся даже осмыслению, просто как неотвратимая необходимость. Нельзя и все! Даже спрашивать, «а почему – нельзя?» - есть нарушение табу. Только так можно подавить разрушительные для племени инстинкты.

Что табуируется, прежде всего?

Стремление к наслаждению (либидо – энергия сексуальности и энергия стремления к жизни и продолжению рода; и мортидо – энергия стремления к смерти и разрушению себя или других);
-Свобода передвижения (территориальные рамки и субординация) и свобода общения (контроль коммуникативных контактов и связей).

Чего или кого может коснуться запрет табу:

1) Животных (как запрет убивать и употреблять в пищу) – это явилось ядром тотемизма.

2) Людей (для особого положения в жизни). Например, табу на вышестоящих - начальников, священников, вождей; табу на женщин (во время менструаций или родов); табу на мужчин (во время войны или охоты); табу на новорожденных детей; табу на мертвых.

3) Другие объекты, такие как деревья, растения, дома, местности, имущество и пр.

Т.о. происходит сдерживание различных эгоистичных инстинктов, таких как инцест (кровосмесительные сексуальные отношения), каннибализм (поедание людей или праха), полигамия (промискуитет или гаремы). Кроме этого сдерживаются и другие разрушительные для племени инстинкты: стремление убивать, насиловать, властвовать, поедать, грабить и т.д.

Важные люди, таким образом, охраняются от нападений толпы. Важные предметы от повреждений и уничтожения. Слабые (беременные женщины и дети) получают защиту от нападения на них более сильных. Когда нарушаются общественные табу, происходит то, что не раз описывалось в истории как очень неприятные для человечества исторические события: когда сначала богу молятся, а затем спокойно сбрасывают кресты и купола с церквей; когда сначала детей зачинают и рождают, а затем бросают на произвол судьбы или насилуют; когда воины идут сражаться за победу, а потом превращаются в агрессоров, насилующих, грабящих и убивающих мирное население; когда люди поедают друг друга от голода, как животные… Нарушение табу мстит за себя…не одному нарушителю, а всему сообществу. Таким образом, совершение определенных действий гибельно для людей (в том смысле, что они перестают быть людьми и деградируют как вид по эволюционной лестнице). Средство избежать гибели и деградации – воздержаться от действий нарушающих табу. И только через тысячи(!) лет, как только люди смогли обуздать свои разрушительные инстинкты, табу постепенно смягчились и превратились в моральные, правовые и нравственные запреты. Например, запрет изнасиловать чужого ребенка или девушку (когда такое случается, то сразу включаются правовые и моральные наказания за содеянное); напасть и убить мужчину, старика, женщину, ребенка (опять же это приравнивается нынешними порядками к преступлению); съесть чужие запасы еды; украсть чужое имущество или прийти и поселиться в чужом жилище (все это – правовое нарушение или преступление); иметь сексуальные отношения с мертвыми или поедать их трупы от голода (считается не столько преступлением, сколько формой сумасшествия); претендовать на сексуальные отношения со своими детьми с последующим рождением от них потомства (это тоже считается психическим отклонением). Эти инстинкты табуируются в обществе. Одни больше, другие меньше, но табу касается их всех. При нарушении подобных табу человек наказывается тюрьмой или психушкой. Или тем и другим вместе. З.Фрейд говорил, что первые табу – это зачатки совести, вины и долга. Давайте подробно рассмотрим некоторые виды табу.

Табу на инцест.

В самом начале становления человеческого общества, у первых людей, в рамках отношений между полами доминировала такая форма как гарем. У одного мужчины могло быть много женщин (родство их по отношению к нему особого значения не имело). Такая форма семьи порождала очень высокую агрессивность в конкуренции между мужчинами. Ведь гарем мог иметь не каждый, а хотелось, конечно же, всем. Поэтому было очень много междоусобиц и убийств. Хозяин гарема пытался любыми способами его сохранить, а остальные пытались его отнять. Смысл происходящего крылся в продолжении рода. Т.е. чем больше детей будет у хозяина гарема, тем шире будет представлено его потомство в будущем. Остальные же (генотипически) вымрут. И такой судьбы своим генам не хотел ни один мужчина. И это послужило источником кровавых конфликтов в первобытном стаде людей. Мужчина не оставивший потомства не имел шансов на выживание. Поэтому половое соперничество бушевало во всю. Постепенно, те племена, которые считали важным развивать производство и прогресс деятельности, становиться более адаптивными по сравнению с соседями, ввели табу на гарем. Этот запрет сплотил первобытное стадо. А сплоченность облегчает борьбу за существование. Гаремы «растворились» в стаде и на их место пришло такое явление как промискуитет. Промискуитет – это беспорядочные половые связи или групповой брак. Он помог снизить уровень агрессивности между мужчинами и агрессивность женщин по отношению друг к другу. Теперь как бы все могли претендовать на всех, и дети были общими. Кровавые конфликты угасли. Однако, промискуитет не дал той самой степени сплоченности, которая могла бы реально продвинуть первых людей на более высокую ступень цивилизации. Кроме этого, люди заметили, что на свет рождается много неполноценных детей. Огромный процент врожденных уродств. Уродливое потомство рождалось из-за скрещивания близкородственных организмов (мама-сын, папа-дочь, брат-сестра). И через некоторое время вводится ограничительное табу на промискуитет. Ограничительное табу обозначает, что есть отдельный период, когда такие половые отношения возможны. А все остальное время – никакого карнавала, только труд, который и сделал человека человеком. А вот на инцест было введено не ограничительное табу, а запрещающее. Это более суровая форма запрета. Конечно, у древних людей не было знаний о генах и родстве. Поэтому, для того, чтобы потомство было полноценным, табу запрещало инцест между мужчинами и женщинами одного тотема (они то и считались близкими родственниками). Что такое тотемистическое родство? Люди объединялись в семьи и кланы, которые принадлежали к какому-либо одному тотему. Тотем – это животное, растение, сила природы или местность, но не простые, а с которыми люди данного племени или семьи находятся в кровном родстве (неважно, какой тотем, земля, цветок или заяц, все одно – кровный родственник). Люди верили в своих тотемистических предков, воплощавших собой полулюдей-полутотем, например полулюди-полудеревья или полуволки и т.д. Поэтому браки и деторождение в пределах тотемной семьи были запрещены. Это породило экзогамию, т.е. поиск партнера за пределами своей семьи. Что и делают люди до сих пор. Есть любопытные тонкости в табу на инцест внутри тотема. Представим себе девушку тотема кенгуру и юношу тотема страуса. Они могут спокойно создать семью и родить детей. Тотем наследуется, в основном, по линии матери. Поэтому их дети станут тотемом кенгуру. И получается, что отец, если у него родилась дочь, может жениться на ней и иметь детей. Ведь она принадлежит к тотему кенгуру, а он к тотему страуса… Это не инцест. А мать и сын (если родился и мальчик) не имеют право, на какие-либо сексуальные отношения, т.к. они одного тотема! Это считается инцестом. А вот если дети унаследуют тотем отца, то он уже не сможет жениться на своей собственной дочери (она станет тотемом страуса и отношения с отцом табуируются запретом на инцест), а мать может выйти замуж за собственного сына, т.к. она тотема кенгуру, а он, отцовского тотема страуса. И это - это не инцест.

Табу с врагами.

Все табу с врагами касаются ритуалов и обычаев примирения с духом умершего врага. Дело в том, что после военных походов мужчины должны были пройти целый ряд сложных очистительных процедур, чтобы снова влиться в обычную жизнь племени. (Сейчас мы бы назвали это социальной адаптацией к мирной жизни.) Они считались грязными, т.к. совершали убийства на войне. Все части убитых (если таковые имелись, например, отрубленные головы врагов) подвергались церемонии примирения. Племя проявляло к ним, как вместилищам душ умерших особое внимание. Их «кормили», ласкали, разговаривали, дарили подарки и всячески склоняли к дружбе. Совершался обряд покаяния с танцами и песнями, оплакивающих убитых врагов и испрашивание у них прощения. Затем наступал траур по убитому и скальпированному врагу (например, у североамериканских индейцев). Одновременно с этим мужчины, пришедшие из военного похода, занимались самоочистительными процедурами: они не имели право сразу вернуться в свои жилища, к женам и детям. Поэтому они жили в лесу и совершали огромное количество специальных ритуалов. Им нельзя было никого касаться, иметь сексуальные отношения и самим есть пищу. Еду им вкладывал в рот особый посвященный человек. Этот обряд мог тянуться от 2-3 месяцев до …(!). Табу на каннибализм (поедание себе подобных) появился очень поздно. Ведь считалось, что, съедая своего врага или родственника, человек приобретает его черты характера. Например, отвагу, проворность, многодетность, меткость и т.д. Поэтому многие оставшиеся до сих пор племена не едят себе подобных всего лет 5-6 не более! А на дворе 21 век!

Табу на вышестоящих.

Эти табу относятся к людям, занимающим высоко статусное положение в обществе. Вожди, цари, короли, священники, президенты, начальники, директора и т.д. Табу строго регламентирует, что таких людей нужно бояться (т.к. они носители таинственной опасной силы, передающейся и убивающей через их прикосновение к «простым смертным»); а так же их нужно оберегать, т.к. они несут благо своим подданным.

Итак, прикосновение вышестоящего может быть:

Смертельно. Если происходит по инициативе нижестоящего. Шел, например, по тропе молодой охотник и увидел, что прямо перед ним валяются сорванные и брошенные кем-то сочные спелые и вкусные плоды. Он подобрал и стал есть. Навстречу охотнику шла женщина из этого же племени. Увидела что несет охотник и сказала: «Что ты сделал? Это же плоды вождя!» Охотник побледнел, бросил плоды и убежал. Тем не менее, ему не удалось избежать наказания – он заболел и через три дня умер.

Целебно. Если происходит по инициативе вышестоящего. Так происходило во все времена исцеление больных через прикосновение к ним «сильных мира сего». Обычно царская особа в определенные дни выходила перед народом и касалась людей руками. Считалось, что убогие и больные излечиваются через это.

Однако, и в первом, и во втором случае нужна некая «стена» между народом и особой, наделенной магической силой высокого социального статуса. Эта «стена» (социальная дистанция) нужна вышестоящим для защиты от гнева народного, т.к. люди всегда готовы сместить с трона или убить того, кем недовольны. А так же дают возможность вышестоящему проявлять особую милость к избранным нижестоящим, тем самым, получая их любовь, преданность и поклонение. Одним из результатов стало появление института посредников между народом и царем. Сначала это были различные вельможи, придворные, титулованные особы и т.д., теперь это цепочки приближенных, состоящие из замов, секретарей, охранников и т.д. Т.о. получается длинная цепь посредников между простым человеком и руководителем. Каждый посредник «заряжен» магической силой по нисходящему принципу: самые табуированные и сильные вокруг верховной власти, а чем ближе к простому люду, тем менее «заряжен» энергией табу. Например, президент – самая сильная магическая фигура, его замы и министры, менее сильны, их замы еще менее и т.д., вплоть до охранников, которые ближе всех к народным массам, следовательно, самые менее «заряженные», но все-таки обладающие магией силы. Самые «пустые» по магической силе этого табу - народ.

Табу на мертвецов.

Смерть человека всегда таила в себе некую магическую опасность и горе. Труп воспринимался как вредоносный фетиш, излучающий магическую нечистоту. С одной стороны, человек только что жил, а теперь? С другой стороны, ведь человек для племенного сознания такое же мясо, как животные, птицы и рыбы, следовательно, это пища. Но…это ведь родной человек умер… Как же так? Кроме того, в природе очень много разнообразных микробов, которые опасны тем, что могут заразить человека здорового (стоит ему только съесть мяса или коснуться трупа). Это было связано с первыми примитивными представлениями людей об инфекциях, передающихся от разлагающихся останков. Отсюда и пошло табу на прикосновения к умершим людям. Коснешься – заболеешь и умрешь или произойдет что-то другое, но тоже очень страшное. Современные люди не осознают эти древние страхи, но выполняют все ритуалы, не задумываясь особо над тем, насколько они целесообразны как защита. Обычно умершими людьми занимаются специальные учреждения – морги и кладбища, а не родственники покойного. Мертвых людей нельзя (табу): телесно и словесно касаться, произносить имя умершего, плохо о нем говорить, нельзя погребать его родственникам (это должны делать специальные люди, а родственники могут лишь присутствовать при погребении), нельзя поедать мертвых, нельзя иметь с ними половую близость и нельзя использовать части останков как бытовые вещи. Для нас с вами это может звучать дико? Но давайте не будем забывать, что в основе поведения людей (особенно племенного сознания) лежат несколько сильнейших инстинктов: пищевой, половой и агрессивный. Все эти инстинкты распространялись не только на живые объекты, но и на неживые. Поэтому так сильно был популярен каннибализм, насилие над больными и умирающими. Помимо питания. Например, каннибализм нес еще символ преемственности человеческих качеств умершего. Съев покойного, можно было стать таким же смелым и сильным как он. А разве Вы не хотели бы быть похожими на Ваших славных родственников или знакомых? Разве у Вас нет любимых героев? Древний рецепт был прост: съешь того, кто нравится, и станешь таким же. Недаром говорят, «мы похожи на то, что едим».
А препятствием к поеданию себе подобных (тем более, умерших) явились лишь две причины: инфекции (если съедался больной человек) и уменьшение численности племен (людей стало мало и есть некого, нет достойных). Впоследствии табу перешло с мертвецов и на их вещи и родственников. А так же на имя умершего человека. Имя это важная часть личности, это непосредственная характеристика человека. Поэтому считалось, что имя имеет материальную силу. После смерти человека имя становится табу, т.к. произнесение имени есть прикосновение к личности, духу покойника. А прикасаться к умершим нельзя – это их тревожит, и они могут рассердиться и начать бродить среди живых, беспокоя их своим присутствием и навлекая великие беды. Душа становится «демоном» и становится нельзя ругать умершего («о мертвых либо хорошо, либо никак»), ибо демон разгневается и навлечет беду – гибель на обидчика и всю его родню. Это подобно тому, как мы боимся серьезных инфекционных заболеваний. Дух умершего человека должен быть изолирован от всех и находится в покое. Недаром говорят: «Спи спокойно», «Пусть земля тебе будет пухом» и т.д. И родственники умершего тоже должны находиться в покое…в трауре. Поэтому к ним никто не должен подходить, не смотреть и не разговаривать. Особенно подобные запреты распространялись на вдову или вдовца. Вдова и вдовец считались людьми, наводящими искушение на окружающих, т.к. они теперь свободны для выбора нового брачного партнера. В племенах были очень сильны сексуальные инстинкты, и поэтому делалось все, чтобы овдовевшие не были внешне привлекательны. В современном мире на похоронах надевают черную длинную одежду (на Востоке белую), подчеркивающую асексуальность и горестность ситуации. Траур – это особая одежда и особое состояние души. Это состояние траура сопровождается определенными ритуалами до сих пор. Например, погребение на третий день, поминки на 40 дней, год, три года…Люди, выполняющие обряды захоронения (родственники и те, кто непосредственно погребает или препарирует умершего) считались в племени «нечистыми» от нескольких месяцев до года. С ними нельзя общаться, вместе кушать и иметь половую близость. В последствии подобные магические табу слились с моральными нормами поведения, которые сохранились до сих пор и, видимо, останутся пока живо человечество. Просто будут менять внешнюю форму.

Это только самая малая часть табу, которые присутствовали в жизни племенных людей и которые косвенно оказывают влияние на жизнь современных цивилизованных людей. Нужно только внимательно присмотреться к социальной и психологической жизни современного человека.

Год издания и номер журнала:

Предисловие

Заключение

Литература:

Banning, A. (1989), Motherson incest. Child Abuse & Neglect, 13:563-570.
Barry, M.J.A., & Johnson, A.M. (1958), The incest barrier. Psychoanal. Quart., 27:485-500.
Davis, J., & Frawley, M. (1994), Treating the Adult Survivor of Childhood Sexual Abuse. New York: Basic Books.
Fenichel, O. (1937), Early stages of ego development. In: The Collected Papers of Otto Fenichel, Second Series, ed. H. Fenichel & D. Rapaport. New York, W. W. Norton, 1954, pp. 25-48.
Frances, V., & Frances, A. (1976), The incest taboo and family structure. Family Process, 15:235-244.
Freud, A. (1936), The Ego and the Mechanisms of Defense. New York: International Universities Press.
Freud, S. (1905), Three Essays on the Theory of Sexuality. Standard Edition, 7:125-243. London: Hogarth Press, 1953.
Freud, S. (1920), Beyond the pleasure principle. Standard Edition, 18:7-64. London: Hogarth Press, 1953.
Hurvich, M. (1991), Annihilation anxiety: an introduction. In: Psychoanalytic Reflections on Current Issues, ed., H. Siegle, L. Barbanel, I. Hirsch, J. Lasky, H. Silverman, & S. Warshaw. New York: New York University Press.
Justice, B., & Justice, R. (1979), The Broken Taboo, Sex in the Family. New York: Human Sciences Press.
Kohut, H. (1977), The Analysis of the Self. New York: International Universities Press.
Kramer, S. (1985), Objectcoercive doubting: A pathological defensive response to maternal incest. In: Defense and Resistance: Historical Perspectives and Current Concepts, ed. H. P. Blum. New York: International Universities Press.
Krug, R. (1989), Adult male report of childhood sexual abuse by mothers: Case description, motivations and longterm consequences. Child Abuse & Neglect, 13:111-119.
Margolin, L. (1986), The effects of motherson incest. Lifestyles, 8:104-114.
Margolis, M. (1977), A preliminary report of a case of consummated motherson incest. Annual of Psychoanalysis, 5:267-385. New York: International Universities Press.
Margolis, M. (1984), A case of motherson incest: A followup study. Psychoanal. Quart., 53:355-385.
Masters, R. H., & Johnson, V. E. (1976), Incest: The ultimate taboo. Redbook, 146:54-58.
McCarthy, L. M. (1986), Motherchild incest: Characteristics of the offender. Child Welfare, 65:447-458.
Parsons, T. (1954), The incest taboo in relation to social structure and the socialization of the child. Brit. J. Sociol, 5:101-117.
Schwartzman, J. (1974), The individual, incest and exogamy. Psychiatry, 37:171-180.
Shengold, L. (1967), The effects of overstimulation: Rat people. Internat. J. Psycho-Anal., 48:403-415.
Shengold, L. (1971), More about rats and rat people. Internat. J. Psycho-Anal, 52:277-288. (1980),
Shengold, L. (1980), Some reflections on a case of mother/adolescent son incest. Internal. J. Psycho-Anal., 61:461-476.
Shengold, L. (1989), Soul Murder. New York: Fawcett.
Yorukoglu, A., & Kemph, J. P. (1966), Children not severely damaged by incest with a parent.
J. Acad. Child Psychiatry, 5:111-124.

Донна Аурора уже немолода, она чувствует, что конец ее жизни не за горами. Но ведь когда-то давно она была красивой девушкой, любила и была любима. Она жила в Африке, там же встретила мужчину, который навсегда похитил ее сердце, но молодым людям не суждено было остаться вместе...

01:53:24 Табу Фильм

Новое уникальное шоу от Евгения Гришковца..

02:07:58 Шепот сердца Видео

В одной еврейской семье родились двое братьев-близнецов. После трагической смерти их матери жизнь детей пошла по-разному, и в итоге из них получились двое совершенно разных взрослых. Но у них по-прежнему есть общее - женщина, которую они любят. И это уже не их мать..

01:18:52 Идентичность Фильм

Основатель Школы боевых искусств готов уйти на покой и оставить свое дело преемнику. Но у его лучшего ученика более масштабные планы..

01:57:54 Великий мастер Фильм

Вадим и Катя уже давно вместе, но Вадим никак не решится сделать любимой предложение. Девушка устает ждать, и откликается на ухаживания другого. Вот только теперь уже Вадим понимает, что жить без Кати не сможет. Фильм снят на стихи Эдуарда Асадова. Смотреть фильм Я любить тебя буду, можно?.

52:24 Я любить тебя буду, можно? Фильм

Майклу Шоу 10 лет, он замечательный ребенок, у него прекрасные отношения с родителями. Он добился больших успехов в каратэ. Но после того, как на его глазах грабитель застрелил его родителей мальчик оставил тренировки. Став старшеклассником Майкл превратился в настоящего хулигана. Но однажды он снова попадает в свою старую школу каратэ и возобновляет тренировки. Теперь он захочет отомстить за смерть родителей. Смотрите фильм Добей.

01:44:02 Добей! Фильм

Экранизация самого знаменитого романа Ги де Мопассана. 1890 год. Демобилизовавшись из африканского корпуса, Жорж - молодой красавец, гусар - приезжает в Париж. Он вынужден волочить жалкое существование. Но все меняется, когда старый друг выводит его в свет. Вы можете посмотреть фильм Милый друг с Робертом Паттинсоном в хорошем качестве онлайн на нашем сайте прямо сейчас.

01:42:21 Милый друг Фильм

Валентин больше всего на свете боится ответственности. Каково же ему приходится, когда на пороге своего дома он находит новорожденную девочку, которая оказывается его дочерью. Шесть лет потребуется Валентину, чтобы подружиться с девочкой...

02:01:36 Инструкции не прилагаются Фильм

Жизнь одного из самых модных дизайнеров современности Карла Лагерфельда овеяна тайнами. На протяжении многих лет ему мастерски удавалось уйти от ответов на личные вопросы. Но что скрывается за знаменитыми темными очками?

01:25:50 Секреты Лагерфельда Фильм

Крупный наркобарон покупает для себя девушку. В прямом смысле. За полмиллиона. По стечению обстоятельств охранники вместо того, чтобы охранять, убивают ее. Теперь им придется найти девушку похожую на убитую. Смотрите фильм Внешнее сходство.

01:36:13 Внешнее сходство Фильм

Киноальманах объединяет пять острых короткометражных фильмов молодых российских режиссеров. В психологическом триллере «Кира» Владлены Санду одноименная восемнадцатилетняя героиня пытается добраться до дома после колонии для малолетниних, но жизнь, кажется, не оставляет ей шанса. «Портфолио» Никиты Тамарова о профессионале в сфере ритуальных услуг, насыщен черным юмор от первой до последней секунды. Павел Руминов и вовсе совершенно откровенно признается в любви своей реальной спутнице в эротическом манифесте «Мы – бензоколонки». Короткометражка «Настя» Кирилла Плетнева, которая взяла главный приз в секции короткого метра на Кинотавре, повествует провинциальной женщине-полицейском и основана на реальных событиях. А работа Аксиньи Гог, с вгоняющим в ступор названием «Путешествие Федора по Москве начала XXI века», на самом деле о любви. Режиссеры: Кирилл Плетнев, Владлена Санду, Аксинья Гог, Павел Руминов, Никита Тамаров. Вы можете посмотреть фильм Новые русские 2 в хорошем качестве онлайн и бесплатно на нашем сайте прямо сейчас.

01:42:34 Новые русские 2 Фильм

В Российской Империи царит хаос - государство, так долго строившееся царями и народом вот-вот рухнет. Но именно в это непростое для страны время главного героя настигает любовь.

03:00:12 Солнечный удар Фильм

Финальная сцена шекспировской трагедии «Юлий Цезарь», шквал аплодисментов, занавес. И актеры, меняя костюмы на робы, расходятся по своим камерам. В тюрьме идет эксперимент, который призван доказать, что творчество - универсальный язык, который понимают и высокообразованные люди, и нарушители закона...

01:13:41 Цезарь должен умереть Фильм

Разведенный профессор истории Льюис Бирч, а также по совместительству отец двоих подростков переживает не лучшие времена. Младшая – саркастичная и вся в маму, старший – увлекается рисованием и много шутит. Льюис запланировал с детьми поездку на выходные. Но все планы меняются после звонка младшего брата Льюиса: их мама в тяжелом состоянии, а отец не хочет никого видеть. Семейство едет в штат Айдахо, чтобы со всем разобраться. Смотрите фильм Семейное приключение.

01:39:56 Семейное приключение Фильм

История соперничества двух бегуний за возможность представлять свою страну на чемпионате мира. Лиза - избалованная красавица, дочь богатых родителей. Шания же жесткая девушка из бедного квартала, которая всего добилась сама. Чем закончится их противостояние? Смотрите фильм Быстрые девушки.

01:27:12 Быстрые девушки Фильм

1944 год, концентрационный лагерь Аушвиц. Саул Аусландер служит в зондеркоманде - специальном отделении из пленных, которые обслуживают нужды лагеря. Они провожают вновь прибывших в последний путь, а потом стирают следы их пребывания на этой земле. Члены зондеркоманды работают всего несколько месяцев, после чего их тоже отправляют на казнь. В одном из жертв лагеря Саул узнает своего сына. И теперь его единственной целью становится похоронить его по всем правилам. Смотрите фильм Сын Саула.

01:43:15 Сын Саула Похитители книг Фильм