Жил - был мальчик с волосами, яркими, как огонь и глазами цвета изумрудных камней, и было у него необычное имя Эрик. Однако всё остальное у него было обыкновенным. Обычным было скучное детство ребёнка с пороком сердца. Из-за болезни ему пришлось быть на домашнем обучении, при этом часто посещать больницы. Он был очень несчастен, ведь кроме родителей у него не было ни друзей, ни знакомых, он не знал, что такое дружба. Его единственным развлечением было только чтение книг. Об обычной нормальной жизни Эрик лишь мечтал.

Родители не знали, что можно сделать, они видели, что их сыну плохо и одиноко, но помочь ничем не могли. Они пытались познакомить его с детьми своих друзей, но, к сожалению, ребята не выражали особого желания с ним дружить.

Однако чем старше становился мальчик, тем меньше беспокоило его сердце, казалось, что случилось чудо, всё реже мальчик жаловался на боль в грудной клетке. Родители, как и сам Эрик, были очень рады этому, врачи разрешили ему посещать школу. Казалось, что всё наладилось. «Он перерос свою болезнь», - говорила мама.

Но настоящее испытание ждало его впереди…школа.

Он представлял, что у него будет много друзей – его мечты быстро разрушились.

Стоило ему переступить порог класса, как по выражениям лиц одноклассников он понял, как будет нелегко. С первого дня стало очевидно, что дети в реальном мире живут иначе, не так, как представлял себе Эрик по книжкам. Одноклассники были поделены на группы, и ни одна из них не собиралась принимать его.

Проходили недели, мальчик не решался даже заговорить с ребятами: они просто не замечали его. Это расстраивало его, но он не отчаивался. Учителям было искренне жаль новичка, ведь они знали, как нелегко жить ребёнку с пороком сердца, каждый учитель пытался хотя бы на уроках разговорить Эрика. И со временем ребята стали замечать нового одноклассника, но… лишь для того, чтобы списать, например. А он был даже рад, ему казалось, что наконец-то с ним заговорили как с равным. Но всё оказалось не так, как он представлял, ведь после уроков, на переменах, стоило ему подойти к ребятам, они либо отходили, либо просто не замечали его.

Приближалось Рождество… Однажды после уроков, когда он спускался по лестнице, пытаясь успеть за убежавшими вперед одноклассниками, у него резко заколотилось сердце. Эрик остановился, быстро положил таблетку под язык. Он медленно подошёл к окну и, прикрыв глаза, стал ждать, когда подействует лекарство.

У тебя всё в порядке? – послышался тихий голосок за его спиной.

Эрик вздрогнул и обернулся. За его спиной с обеспокоенным выражением лица стояла его одноклассница, Ника, светловолосая худышка.

Да, всё в порядке, - попытался улыбнуться Эрик. Он чувствовал, как боль отступает, и это радовало его.

Ты уверен? Может стоить позвать кого-нибудь, учителя или врача? Вид у тебя неважный, - прищурившись, сказала Ника.

Правда, всё в порядке, не стоит, - заверил её Эрик.

Одноклассница на время замолчала, а Эрик всё ждал, когда же Ника развернётся и уйдёт, он до сих пор не мог поверить, что она вообще заметила его, ведь большинство учащихся школы проходили мимо него, даже не кинув «привет». Но Ника даже не думала уходить, она давно заметила как трудно новенькому привыкнуть к школе, хотела помочь, но до этого дня поговорить с нем не решалась…

Я Ника, твоя…- начала она.

Моя одноклассница, - перебил её Эрик и улыбнулся, - я помню.

А ты Эрик, приятно познакомиться, - улыбнулась в ответ Ника.

Вот так и зародилась их дружба. После этого случая ребята стали неразлучны, они делились всеми своими секретами друг с другом, мальчик был счастлив, как никогда. Все каникулы Эрик и Ника вместе гуляли, ходили в кино и занимались всякими разными делами. Родители не могли нарадоваться, что у их сына наконец-то появилась подруга, благодаря которой Эрик был сам не свой, он будто бы ожил.

Со временем ребята из класса заметили перемены в новичке. Застенчивый прежде и неловкий, теперь он всё чаще остроумно шутил, общаясь с приятелями Ники. Вскоре они стали и его приятелями. Эрик был безумно рад тому, что исполнилось его желание, которое он хотел загадать на Рождество. Теперь его приняли в классе, он стал своим, обрел новых друзей. Чего ещё желать?

Вместе с одноклассниками он теперь весело проводил время, а Ника почему-то отошла на второй план. Пролетел месяц, другой, и настало время, когда Эрик целыми днями не вспоминал о своей первой подруге, даже не звонил. И однажды Ника просто высказала ему все, что думает… Ребята поссорились.

Летние каникулы, новый учебный год…казалось время завертелось быстрее. Эрику всё хотелось успеть. И если с учебой проблем не было, то развлечения давались Эрику всё тяжелее – снова покалывало сердце. Но он заглушал боль таблетками и радовался новым ощущениям. Он много гулял, пытался бегать, ходил в боулинг и на каток, попробовал свою первую сигарету. Один день сменял другой, впечатлениям не было конца… Остроумный Эрик всегда был желанным гостем в любой тусовке. Ему казалось, что это и есть счастье. А боль, эта глупая тупая боль становится тише, если выкурить сигаретку или хлебнуть пивка.

…Вот и второе «школьное» Рождество на пороге. Утром надо было рано вставать и идти в школу. Мальчик приподнялся – и рухнул в постель: боль в сердце была невыносима.....Эрик никогда не чувствовала такую сильную боль.

…В этот день мальчика отвезли в больницу, где сделали операцию. Всё обошлось, операция прошла успешно, и через пару дней Эрика перевели в палату. Мальчик ждал, когда приедут его одноклассники, чтобы навестить его. Но, увы, ни звонка, ни сообщения не было…

Уже в последний день, перед выпиской, кто-то постучал в дверь палаты. Эрик открыл дверь. На пороге стояла Ника. Его верная Ника. Сбивчиво оправдываясь, она протянула Эрику мандарины и еловую ветку. Оказывается, она винила себя в ссоре с другом и ужасно злилась на одноклассников, ведь они будто забыли про Эрика, им было всё равно. Но не Нике… Эрику вдруг стало стыдно...

У тебя всё в порядке? – послышался тихий голосок Ники.

Улыбнувшись, Эрик обернулся и медленно подошёл к своей лучше подруге.

Да, теперь точно всё в порядке, - он вспомнил день, когда девочка впервые подошла к нему и заговорила. Он обнял её.

Эрик и Ника долго-долго говорили. Как же не хватало ему этого! Теперь Эрик знал цену чему-то настоящему и важному…

Валентина Осеева «Мечтатель»

Юра и Толя шли неподалёку от берега реки.

— Интересно, — сказал Толя, — как это совершаются подвиги? Я всё время мечтаю о подвиге!

— А я об этом даже не думаю, — ответил Юра и вдруг остановился...

С реки донеслись отчаянные крики о помощи. Оба мальчика помчались на зов... Юра на ходу сбросил туфли, отшвырнул в сторону книги и, достигнув берега, бросился в воду.

А Толя бегал по берегу и кричал:

—- Кто звал? Кто кричал? Кто тонет?

Между тем Юра с трудом втащил на- берег плачущего малыша.

— Ах, вот он! Вот кто кричал! — обрадовался Толя. — Живой? Ну и хорошо! А ведь не подоспей мы вовремя, кто знает, что было бы!

Виктор Драгунский «Друг детства»

Когда мне было лет шесть или шесть с половиной, я совершенно не знал, кем же я в конце концов буду на этом свете. Мне все люди вокруг очень нравились и все работы тоже. У меня тогда в голове была ужасная путаница, я был какой-то растерянный и никак не мог толком ре шить, за что же мне приниматься.

То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далёкие звёзды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далёкий Сингапур, и купить там забавную обезьянку. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро или начальника станции и ходить в красной фуражке и кричать толстым голосом:

— Го-о-тов!

Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин. А то мне казалось, что неплохо бы стать отважным путешественником вроде Алена Бомбара и пере плыть все океаны на утлом челноке, пи таясь одной только сырой рыбой. Правда, этот Бомбар после своего путешествия похудел на двадцать пять килограммов, а я всего-то весил двадцать шесть, так что выходило, что если я тоже поплыву, как он, то мне худеть будет совершенно не куда, я буду весить в конце путешествия только одно кило. А вдруг я где-нибудь не поймаю одну-другую рыбину и похудею чуть побольше? Тогда я, наверно, про сто растаю в воздухе как дым, вот и все дела.

Когда я всё это подсчитал, то решил отказаться от этой затеи, а на другой день мне уже приспичило стать боксёром, потому что я увидел в телевизоре розыгрыш первенства Европы по боксу. Как они молотили друг друга — просто ужас какой-то! А потом показали их тренировку, и тут они колотили уже тяжёлую кожаную «грушу» — такой продолговатый тяжёлый мяч, по нему надо бить изо всех сил, лупить что есть мочи, чтобы развивать в себе силу удара. И я так нагляделся на всё на это, что тоже решил стать самым сильным человеком во дворе, чтобы всех побивать, в случае чего.

Я сказал папе:

— Папа, купи мне грушу!

— Сейчас январь, груш нет. Съешь пока морковку.

Я рассмеялся:

— Нет, папа, не такую! Не съедобную грушу! Ты, пожалуйста, купи мне обыкновенную кожаную боксёрскую грушу!

— А тебе зачем? — сказал папа.

— Тренироваться, — сказал я. — Потому что я буду боксёром и буду всех по бивать. Купи, а?

— Сколько же стоит такая груша? — поинтересовался папа.

— Пустяки какие-нибудь, — сказал я. — Рублей десять или пятьдесят.

— Ты спятил, братец, — сказал папа. — Перебейся как-нибудь без груши. Ничего с тобой не случится.

И он оделся и пошёл на работу.

А я на него обиделся за то, что он мне так со смехом отказал. И мама сразу же заметила, что я обиделся, и тотчас сказала:

— Стой-ка, я, кажется, что-то придумала. Ну-ка, ну-ка, погоди-ка одну минуточку.

И она наклонилась и вытащила из-под дивана большую плетёную корзинку; в ней были сложены старые игрушки, в которые я уже не играл. Потому что я уже вы рос и осенью мне должны были купить школьную форму и картуз с блестящим козырьком.

Мама стала копаться в этой корзинке, и, пока она копалась, я видел мой старый трамвайчик без колёс и на верёвочке, пластмассовую дудку, помятый волчок, одну стрелу с резиновой нашлёпкой, об рывок паруса от лодки, и несколько по гремушек, и много ещё разного игрушечного утиля.

И вдруг мама достала со дна корзинки здоровущего плюшевого Мишку.

Она бросила его мне на диван и сказала:

— Вот. Это тот самый, что тебе тётя Мила подарила. Тебе тогда два года исполнилось. Хороший Мишка, отличный. Погляди, какой тугой! Живот какой толстый! Ишь как выкатил! Чем не груша? Ещё лучше! И покупать не надо! Давай тренируйся сколько душе угодно! Начинай!

И тут её позвали к телефону, и она вышла в коридор.

А я очень обрадовался, что мама так здорово придумала. И я устроил Мишку поудобнее на диване, чтобы мне сподручней было об него тренироваться и развивать силу удара.

Он сидел передо мной такой шоколадный, но здорово облезлый, и у него были разные глаза: один его собственный — жёлтый стеклянный, а другой большой белый — из пуговицы от наволочки; я даже не помнил, когда он появился. Но это было не важно, потому что Мишка до вольно весело смотрел на меня своими разными глазами, и он расставил ноги и выпятил мне навстречу живот, а обе руки поднял кверху, как будто шутил, что вот он уже заранее сдаётся...

И я вот так посмотрел на него и вдруг вспомнил, как давным-давно я с этим Мишкой ни на минуту не расставался, повсюду таскал его за собой, и нянькал его, и сажал его за стол рядом с собой обедать, и кормил его с ложки манной кашей, и у него такая забавная мордочка становилась, когда я его чем-нибудь перемазывал, хоть той же ка шей или вареньем, такая забавная милая мордочка становилась у него тогда, прямо как живая, и я его спать с собой уклады вал, и укачивал его, как маленького братишку, и шептал ему разные сказки прямо в его бархатные твёрденькие ушки, и я его любил тогда, любил всей душой, я за него тогда жизнь бы отдал. И вот он сидит сейчас на диване, мой бывший самый лучший друг, настоящий друг детства. Вот он сидит, смеётся разными глазами, а я хочу тренировать об него силу удара...

— Ты что, — сказала мама, она уже вернулась из коридора. — Что с тобой?

А я не знал, что со мной, я долго молчал и отвернулся от мамы, чтобы она по голосу или по губам не догадалась, что со мной, и я задрал голову к по толку, чтобы слёзы вкатились обратно, и потом, когда я скрепился немного, я сказал:

— Ты о чём, мама? Со мной ничего... Просто я раздумал. Просто я никогда не буду боксёром.

Виктор Драгунский «Девочка на шаре»

Один раз мы всем классом пошли в цирк. Я очень радовался, когда шёл туда, потому что мне уже скоро восемь лет, а я был в цирке только один раз, и то очень давно. Главное, Алёнке всего только шесть лет, а вот она уже успела побывать в цирке целых три раза. Это очень обидно. И вот теперь мы всем классом пошли в цирк, и я думал, как хорошо, что уже большой и что сейчас, в этот раз, всё увижу, как следует. А в тот раз я был маленький, я не понимал, что такое цирк. В тот раз, когда на арену вышли акробаты и один полез на голову другому, я ужасно расхохотался, потому что думал, что это они так нарочно делают, для смеху, ведь дома я никогда не видел, что бы взрослые дядьки карабкались друг на друга. И на улице тоже этого не случалось. Вот я и рассмеялся во весь голос. Я не понимал, что это артисты показывают свою ловкость. И ещё в тот раз я всё больше смотрел на оркестр, как они играют — кто на барабане, кто на трубе, — и дирижёр машет палочкой, и никто на него не смотрит, а все играют как хотят. Это мне очень понравилось, но пока я смотрел на этих музыкантов, в середине арены выступали артисты. И я их не видел и пропускал самое интересное. Конечно, я в тот раз ещё совсем глупый был.

И вот мы пришли всем классом в цирк. Мне сразу понравилось, что он пах нет чем-то особенным, и что на стенах висят яркие картины, и кругом светло, и в середине лежит красивый ковёр, а по толок высокий, и там привязаны разные блестящие качели.

И в это время заиграла музыка, и все кинулись рассаживаться, а потом накупили эскимо и стали есть. И вдруг из-за красной занавески вышел целый отряд каких- то людей, одетых очень красиво — в красные костюмы с жёлтыми полосками. Они встали по бокам занавески, и между ними прошёл их начальник в чёрном костюме. Он громко и немножко непонятно что-то прокричал, и музыка заиграла быстро-быстро и громко, и на арену выскочил артист-жонглёр, и началась потеха. Он кидал шарики, по десять или по сто штук вверх, и ловил их обратно. А потом схватил полосатый мяч и стал им играть... Он и головой его подшибал, и затылком, и лбом, и по спине катал, и каблуком наподдавал, и мяч катался по всему его телу как примагниченный. Это было очень красиво. И вдруг жонглёр кинул этот мячик к нам в публику, и тут уж началась настоящая суматоха, потому что я пой мал этот мяч и бросил его в Валерку, а Валерка — в Мишку, а Мишка вдруг на целился и ни с того ни с сего засветил прямо в дирижёра, но в него не попал, а попал в барабан! Бамм! Барабанщик рас сердился и кинул мяч обратно жонглёру, но мяч не долетел, он просто угодил одной красивой тётеньке в причёску, и у неё получилась не причёска, а нахлобучка. И мы все так хохотали, что чуть не по мерли.

И когда жонглёр убежал за занавеску, мы долго не могли успокоиться. Но тут на арену выкатили огромный голубой шар, и дядька, который объявляет, вышел на середину и что-то прокричал неразборчивым голосом. Понять нельзя было ничего, и оркестр опять заиграл что-то очень весёлое, только не так быстро, как раньше.

И вдруг на арену выбежала маленькая девочка. Я таких маленьких и красивых никогда не видел. У неё были синие- синие глаза, и вокруг них были длинные ресницы. Она была в серебряном платье с воздушным плащом, и у неё были длинные руки; она ими взмахнула, как птица, и вскочила на этот огромный голу бой шар, который для неё выкатили. Она стояла на шаре. И потом вдруг побежала, как будто захотела спрыгнуть с него, но шар завертелся под её ногами, и она на нём вот так, как будто бежала, а на самом деле ехала вокруг арены. Я таких девочек никогда не видел. Все они были обыкновенные, а эта какая-то особенная. Она бегала по шару своими маленькими ножками, как по ровному полу, и голубой шар вёз её на себе: она могла ехать на нём и прямо, и назад, и налево, и куда хочешь! Она весело смеялась, когда так бегала, как будто плыла, и я подумал, что она, наверно, и есть Дюймовочка, такая она была маленькая, милая и необыкновенная. В это время она остановилась, и кто-то ей подал разные колокольчатые браслеты, и она надела их себе на туфельки и на руки и снова стала медленно кружиться на шаре, как будто танцевать. И оркестр заиграл тихую музыку, и было слышно, как тонко звенят золотые колокольчики на девочкиных длинных руках. И это всё было как в сказке. И тут ещё потушили свет, и оказалось, что девочка вдобавок умеет светиться в тем ноте, и она медленно плыла по кругу, и светилась, и звенела, и это было удивительно, — я за всю свою жизнь не видел ничего такого подобного.

И когда зажгли свет, все захлопали и завопили «браво», и я тоже кричал «бра во». А девочка соскочила со своего шара и побежала вперёд, к нам поближе, и вдруг на бегу перевернулась через голову, как молния, и ещё, и ещё раз, и всё вперёд и вперёд. И мне показалось, что вот она сейчас разобьётся о барьер, и я вдруг очень испугался, и вскочил на ноги, и хотел бежать к ней, чтобы подхватить её и спасти, но девочка вдруг остановилась как вкопанная, раскинула свои длинные руки, оркестр замолк, и она стояла и улыбалась.

И все захлопали изо всех сил и даже застучали ногами. И в эту минуту эта девочка посмотрела на меня, и я увидел, что она увидела, что я её вижу и что я тоже вижу, что она видит меня, и она по махала мне рукой и улыбнулась. Она мне одному помахала и улыбнулась. И я опять захотел подбежать к ней, и я протянул к ней руки. А она вдруг послала всем воз душный поцелуй и убежала за красную занавеску, куда убегали все артисты. И на арену вышел клоун со своим петухом и начал чихать и падать, но мне было не до него.

Я всё время думал про девочку на шаре, какая она удивительная и как она помахала мне рукой и улыбнулась, и больше уже ни на что не хотел смотреть. Наоборот, я крепко зажмурил глаза, чтобы не видеть этого глупого клоуна с его красным носом, потому что он мне портил мою девочку: она всё ещё мне представлялась на своём голубом шаре.

А потом объявили антракт, и все по бежали в буфет пить ситро, а я тихонько спустился вниз и подошёл к занавеске, откуда выходили артисты.

Мне хотелось ещё раз посмотреть на эту девочку, и я стоял у занавески и глядел — вдруг она выйдет? Но она не вы ходила.

А после антракта выступали львы, и мне не понравилось, что укротитель всё время таскал их за хвосты, как будто это были не львы, а дохлые кошки. Он заставлял их пересаживаться с места на место или укладывал их на пол рядком и ходил по львам ногами, как по ковру, а у них был такой вид, что вот им не дают полежать спокойно. Это было неинтересно, потому что лев должен охотиться и гнаться за бизоном в бескрайних пампасах и оглашать окрестности грозным рычанием, приводящим в трепет туземное население. А так получается не лев, а просто я сам не знаю что.

И когда кончилось и мы пошли домой, я всё время думал про девочку на шаре.

А вечером папа спросил:

— Ну как? Понравилось в цирке?

Я сказал:

— Папа! Там в цирке есть девочка. Она танцует на голубом шаре. Такая славная, лучше всех! Она мне улыбнулась и махнула рукой! Мне одному, честное слово! Понимаешь, папа? Пойдём в следующее воскресенье в цирк! Я тебе её покажу!

Папа сказал:

— Обязательно пойдём. Обожаю цирк!

А мама посмотрела на нас обоих так, как будто увидела в первый раз.

И началась длиннющая неделя, и я ел, учился, вставал и ложился спать, играл и даже дрался, и всё равно каждый день думал, когда же придёт воскресенье, и мы с папой пойдём в цирк, и я снова увижу девочку на шаре, и по кажу её папе, и, может быть, папа при гласит её к нам в гости, и я подарю ей пистолет-браунинг и нарисую корабль на всех парусах.

Но в воскресенье папа не смог идти.

К нему пришли товарищи, они копались в каких-то чертежах, и кричали, и курили, и пили чай, и сидели допоздна, и после них у мамы разболелась голова, а папа сказал мне:

— В следующее воскресенье... Даю клятву Верности и Чести.

И я так ждал следующего воскресенья, что даже не помню, как прожил ещё одну неделю. И папа сдержал своё слово: он пошёл со мной в цирк и купил билеты во второй ряд, и я радовался, что мы так близко сидим, и представление началось, и я начал ждать, когда появится девочка на шаре. Но человек, который объявляет, всё время объявлял разных других артистов, и они выходили и выступали по- всякому, но девочка всё не появлялась. А я прямо дрожал от нетерпения, мне очень хотелось, чтобы папа увидел, какая она необыкновенная в своём серебряном костюме с воздушным плащом и как она ловко бегает по голубому шару. И каждый раз, когда выходил объявляющий, я шептал папе:

— Сейчас он объявит её!

Но он, как назло, объявлял кого-нибудь другого, и у меня даже ненависть к нему появилась, и я всё время говорил папе:

— Да ну его! Это ерунда на постном масле! Это не то!

А папа говорил, не глядя на меня:

— Не мешай, пожалуйста. Это очень интересно! Самое то!

Я подумал, что папа, видно, плохо разбирается в цирке, раз это ему интересно. Посмотрим, что он запоёт, когда увидит девочку на шаре. Небось, подскочит на своём стуле на два метра в высоту...

Но тут вышел объявляющий и своим глухонемым голосом крикнул:

— Ант-рра-кт!

Я просто ушам своим не поверил! Ан тракт? А почему? Ведь во втором отделении будут только львы! А где же моя девочка на шаре? Где она? Почему она не выступает? Может быть, она заболела? Может быть, она упала и у неё сотрясение мозга?

Я сказал:

— Папа, пойдём скорей, узнаем, где же девочка на шаре!

Папа ответил:

— Да, да! А где же твоя эквилибрист ка? Что-то не видать! Пойдём-ка купим программку!..

Он был весёлый и довольный. Он огляделся вокруг, засмеялся и сказал:

— Ах, люблю... Люблю я цирк! Самый запах этот... Голову кружит...

И мы пошли в коридор. Там толклось много народу, и продавались конфеты и вафли, и на стенках висели фотографии разных тигриных морд, и мы побродили немного и нашли наконец контролёршу с программками. Папа купил у неё одну и стал просматривать. А я не выдержал и спросил у контролёрши:

— Скажите, пожалуйста, а когда будет выступать девочка на шаре?

— Какая девочка?

Папа сказал:

— В программе указана эквилибристка на шаре Т. Воронцова. Где она?

Я стоял и молчал.

Контролёрша сказала:

— Ах, вы про Танечку Воронцову? Уехала она. Уехала. Что ж вы поздно хватились?

Я стоял и молчал.

Папа сказал:

— Мы уже две недели не знаем покоя. Хотим посмотреть эквилибристку Т. Воронцову, а её нет.

Контролёрша сказала:

— Да она уехала... Вместе с родителя ми... Родители у неё «Бронзовые люди — Два-Яворс». Может, слыхали? Очень жаль. Вчера только уехали.

Я сказал:

—- Вот видишь, папа...

— Я не знал, что она уедет. Как жал ко... Ох ты боже мой!.. Ну что ж... Ничего не поделаешь...

Я спросил у контролёрши:

— Это, значит, точно?

Она сказала:

Я сказал:

— А куда, неизвестно?

Она сказала:

— Во Владивосток.

Вон куда. Далеко. Владивосток. Я знаю, он помещается в самом конце карты, от Москвы направо.

Я сказал:

— Какая даль.

Контролёрша вдруг заторопилась:

— Ну идите, идите на места, уже гасят свет!

Папа подхватил:

— Пошли, Дениска! Сейчас будут львы! Косматые, рычат — ужас! Бежим смотреть!

Я сказал:

— Пойдём домой, папа.

Он сказал:

— Вот так раз...

Контролёрша засмеялась. Но мы по дошли к гардеробу, и я протянул номер, и мы оделись и вышли из цирка. Мы пошли по бульвару и шли так довольно долго, потом я сказал:

— Владивосток — это на самом конце карты. Туда, если поездом, целый месяц проедешь...

Папа молчал. Ему, видно, было не до меня. Мы прошли ещё немного, и я вдруг вспомнил про самолёты и сказал:

— А на «Ту-104» за три часа — и там!

Но папа всё равно не ответил. Он крепко держал меня за руку. Когда мы вышли на улицу Горького, он сказал:

— Зайдём в кафе-мороженое. Смутузим по две порции, а?

Я сказал:

— Не хочется что-то, папа.

— Там подают воду, называется «Кахетинская». Нигде в мире не пил лучшей воды.

Я сказал:

—- Не хочется, папа.

Он не стал меня уговаривать. Он прибавил шагу и крепко сжал мою руку. Мне стало даже больно. Он шёл очень быстро, и я еле-еле поспевал за ним. Отчего он шёл так быстро? Почему он не разговаривал со мной? Мне захотелось на него взглянуть. Я поднял голову. У него было очень серьёзное и грустное лицо.

М. Дружинина «Девочка наоборот»

В нашем доме живёт одна девочка. Не просто девочка Даша, а девочка наоборот!

Например, скажешь ей: «Даша, спляши, пожалуйста!» И она сразу начинает... петь! Ля-ля-ля!

А если ей скажешь: «Даша, спой, пожалуйста!» Она, представьте, тут же начинает... плясать! И подпрыгивает, и ножкой машет, как балерина, и кружится!

Такая вот удивительная девочка.

Однажды мама её попросила:

— Дашенька! Убери, пожалуйста, свои игрушки. И вытри пыль.

И Даша немедленно начала энергично расшвыривать игрушки по всей комнате! И пылить!

Тогда мама сказала:

— Дашенька! Очень тебя прошу! Ни в коем случае НЕ убирай игрушки! И ещё я тебя просто умоляю, НЕ вытирай пыль. Ни за что! Никогда!

И Даше пришлось начинать уборку. Положить на место все свои игрушки и вытереть пыль. Хотя ей этого очень-преочень не хотелось.

Но что поделаешь!

Всё должно быть по-честному. Ведь она девочка наоборот...

М. Дружинина «Дразнительное имя»

У нас есть котёнок. Его зовут Барсик. Однажды к нам в гости прискакал на лошадке мальчик Стасик и сказал:

— Хорошее имя у вашего котёнка! Оно не дразнительное.

— Как это — не дразнительное? — спросили мы.

— А вот так, — ответил Стасик. — Например, Дружок — дразнительное имя. Можно дразнить: Дружок — пирожок! Дружок — рожок! И Пушок тоже дразнительное имя: Пушок — Дружок! И у Шарика есть куча дразнилок: Шарик — комарик! Шарик — сухарик! Шарик — фонарик! И Мурзик — дразнительное имя: Мур- зик — Тузик! И Тузик дразнительное имя! Тузик — Мурзик! Вот. А к Барсику ничего не придумаешь.

— А мы возьмём и придумаем Барсику дразнилку! Почему это у всех есть, а у него нет! — сказали мы и стали думать.

Думали-думали-думали. И ничего не придумали. Ну не придумывается Барсику дразнилка, и всё тут!

— Я же говорил, что Барсик - не дразнительное имя! — ликовал Стасик.

— Да-а, — вздохнули мы. — Ты был прав. Нет у нашего Барсика дразнилки!

— Ну вы не горюйте, — сказал тогда добрый Стасик. — Иногда Барсика можно дразнить Барсик — Стасик!

И Стасик ускакал на лошадке.

А мы перестали горевать.

А Барсик спал в своей корзинке и сладко потягивался во сне. И ему было совершенно всё равно, дразнительное у него имя или нет.

В. Осеева «Кто хозяин?»

Большую чёрную собаку звали Жук. Два мальчика, Коля и Ваня, подобрали Жука на улице. У него была перебита нога. Коля и Ваня вместе ухаживали за ним, и, когда Жук выздоровел, каждому из мальчиков захотелось стать его единственным хозяином. Но кто хозяин Жука, они не могли решить, поэтому спор их всегда кончался ссорой.

Однажды они шли лесом. Жук бежал впереди. Мальчики горячо спорили.

— Собака моя, — говорил Коля, — я первый увидел Жука и подобрал его!

— Нет, моя, — сердился Ваня, — я перевязывал ей лапу и таскал для неё вкусные кусочки!

Никто не хотел уступить. Мальчики сильно поссорились.

— Моя! Моя! — кричали оба.

Вдруг из двора лесника выскочили две огромные овчарки. Они бросились на Жука и повалили его на землю. Ваня поспешно вскарабкался на дерево и крикнул товарищу:

— Спасайся!

Но Коля схватил палку и бросился на помощь Жуку. На шум прибежал лесник и отогнал своих овчарок.

— Чья собака? — сердито закричал он.

— Моя, — сказал Коля.

Ваня молчал.

В. Осеева «Навестила»

Валя не пришла в класс. Подруги прислали за ней Мусю.

— Пойди и узнай, что с Валей: может, она больна, может, ей что-нибудь нужно?

Муся застала подружку в постели. Валя лежала с завязанной щекой.

— Ох, Валечка! — сказала Муся, присаживаясь на стул. — У тебя, наверно, флюс! Ах, какой флюс был у меня летом! Целый нарыв! И ты знаешь, бабушка как раз уехала, а мама была на работе...

—- Моя мама тоже на работе, — сказала Валя, держась за щёку. — А мне надо бы полосканье...

— Ох, Валечка! Мне тоже давали полосканье! И мне стало лучше! Как пополощу, так и лучше! А ещё мне помогала грелка горячая-горячая...

Валя оживилась и закивала головой.

— Да, да, грелка... Муся, у нас на кухне стоит чайник...

— Это не он шумит? Нет, это, верно, дождик! — Муся вскочила и подбежала к окну. — Так и есть, дождик! Хорошо, что я в галошах пришла! А то можно простудиться!

Она побежала в переднюю, долго стучала ногами, надевая галоши. Потом, просунув в дверь голову, крикнула:

— Выздоравливай, Валечка! Я ещё приду к тебе! Обязательно приду! Не беспокойся!

Валя вздохнула, потрогала холодную грелку и стала ждать маму.

— Ну что? Что она говорила? Что ей нужно? — спрашивали Мусю девочки.

— Да у нее такой же флюс, как был у меня! — радостно сообщила Муся. — И она ничего не говорила! А помогают ей только грелка и полосканье!

И. Пивоварова «О чём думает моя голова»

Рассказы Люси Синицыной, ученицы третьего класса

Про мою подругу и немножко про меня

Двор у нас был большой. В нашем дворе гуляло много всяких детей — и мальчишек и девчонок. Но больше всех я любила Люську. Она была моей подругой. Мы с ней жили в соседних квартирах, а в школе сидели за одной партой.

У моей подруги Люськи были прямые жёлтые волосы. А глаза у неё были!.. Вы, наверное, не поверите, какие у неё были глаза. Один глаз зелёный, как трава. А другой — совсем жёлтый, с коричневыми пятнышками!

А у меня глаза были какие-то серые. Ну, просто серые, и всё. Совсем неинтересные глаза! И волосы у меня были дурацкие — кудрявые и короткие. И огромные веснушки на носу. И вообще всё у Люськи было лучше, чем у меня. Вот только ростом я была выше.

Я ужасно этим гордилась. Мне очень нравилось, когда нас во дворе звали «Люська большая» и «Люська маленькая».

И вдруг Люська выросла. И стало непонятно, кто из нас большая, а кто маленькая.

А потом она выросла ещё на полголовы.

Ну, это было уже слишком! Я на неё обиделась, и мы перестали гулять вместе во дворе. В школе я не смотрела в её сторону, а она не смотрела в мою, и все очень удивлялись и говорили: «Между Люськами чёрная кошка пробежала», и приставали к нам, почему мы поссорились.

После школы я теперь не выходила во двор. Мне там нечего было делать.

Я слонялась по дому и не находила себе места. Чтобы не было так скучно, я украдкой, из-за занавески, смотрела, как Люська играет в лапту с Павликом, Петькой и братьями Кармановыми.

За обедом и за ужином я теперь просила добавки. Давилась, а всё съедала... Каждый день я прижималась затылком к стене и отмечала на ней красным карандашом свой рост. Но странное дело! Выходило, что я не только не расту, но даже наоборот, уменьшилась почти на два миллиметра!

А потом настало лето, и я поехала в пионерский лагерь.

В лагере я всё время вспоминала Люську и скучала по ней.

И я написала ей письмо.

Здравствуй, Люся!

Как ты поживаешь? Я поживаю хорошо. У нас в лагере очень весело. У нас рядом течёт речка Воря. В ней вода голубая- голубая! А на берегу есть ракушки. Я нашла для тебя очень красивую ракушку. Она кругленькая и с полосками. Наверное, она тебе пригодится. Люсь, если хочешь, давай дружить снова. Пусть тебя теперь называют большой, а меня маленькой. Я всё равно согласна. Напиши мне, пожалуйста, ответ.

С пионерским приветом!

Люся Синицына.

Я целую неделю ждала ответа. Я всё думала: а вдруг она мне не напишет! Вдруг она больше никогда не захочет со мной дружить!.. И когда от Люськи наконец пришло письмо, я так обрадовалась, что у меня даже руки немножечко дрожали.

В письме было написано вот что:

Здравствуй, Люся!

Спасибо, я поживаю хорошо! Вчера мне мама купила замечательные тапочки с белым кантиком. Ещё у меня есть новый большой мяч, прямо закачаешься! Скорее приезжай, а то Павлик с Петькой такие дураки, с ними неинтересно! Ракушку ты смотри не потеряй.

С пионерским салютом! Люся Косицына.

В этот день я до вечера таскала с собой голубой Люськин конвертик.

Я всем рассказывала, какая у меня есть в Москве замечательная подруга Люська.

А когда я возвращалась из лагеря, Люська вместе с моими родителями встречала меня на вокзале. Мы с ней бросились обниматься... И тут оказалось, что я переросла Люську на целую голову.

«Секретики»

Вы умеете делать «секретики»?

Если не умеете, я вас научу.

Возьмите чистое стёклышко и выройте в земле ямку. Положите в ямку фантик, а на фантик — всё, что у вас есть красивого.

Можно класть камень, осколок от тарелки, бусину, птичье пёрышко, шарик (можно стеклянный, можно металлический).

Можно жёлудь или шапочку от жёлудя.

Можно разноцветный лоскуток.

Можно цветок, листик, а можно даже просто траву.

Можно настоящую конфету.

Можно бузину, сухого жука.

Можно даже ластик, если он красивый.

Да, можно ещё пуговицу, если она блестящая.

Ну вот. Положили?

А теперь прикройте всё это стёклышком и засыпьте землёй. А потом потихоньку пальцем расчищайте от земли и смотрите в дырочку... Знаете, как красиво будет!

Я сделала «секретик», запомнила место и ушла.

Назавтра моего «секретика» не стало. Кто-то его вырыл. Какой-то хулиган.

Я сделала «секретик» в другом месте.

И опять его вырыли!

Тогда я решила выследить, кто этим делом занимается... И конечно же, этим человеком оказался Павлик Иванов, кто же ещё?!

Тогда я снова сделала «секретик» и положила в него записку: «Павлик Иванов, ты дурак и хулиган».

Через час записки не стало. Павлик не смотрел мне в глаза.

— Ну как, прочёл? — спросила я у Павлика.

— Ничего я не читал, — сказал Павлик. — Сама ты дура.

«Смеялись мы — хи-хи»

Я долго ждала этого утра.

Миленькое утро, скорей приходи! Пожалуйста, что тебе стоит, приходи побыстрее! Пусть скорей кончится этот день и эта ночь! Завтра я встану рано-рано, позавтракаю быстро-быстро, а потом позвоню Коле, и мы пойдём на каток. Мы так договорились.

Ночью мне не спалось. Я лежала в постели и представляла, как мы с Колей, взявшись за руки, бежим по катку, как играет музыка, и небо над нами синее- синее, и блестит лёд, и падают редкие пушистые снежинки...

Господи, ну скорей бы прошла эта ночь!

В окнах было темно. Я закрыла глаза, и вдруг оглушительный звон будильника впился в оба моих уха, в глаза, во всё моё тело, как будто тысяча звонких пронзительных шил одновременно воткнулись в меня. Я подпрыгнула на постели и протёрла глаза...

Было утро. Светило ослепительное солнце. Небо было синее, как раз о таком я мечтала вчера!

Редкие снежинки, кружась, влетали в комнату. Ветер тихо колыхал занавески, а в небе, во всю его ширь, плыла тоненькая белая полоса.

Она всё удлинялась, удлинялась... Конец её расплывался и становился похож на длинное перистое облако. Всё вокруг было синее и тихое. Мне надо было торопиться: стелить постель, завтракать, звонить Коле, но я не могла сдвинуться с места. Это синее утро заколдовало меня.

Я стояла босыми ногами на полу, глядела на тонкую самолётную полоску и шептала:

— Какое синее небо... Синее, синее небо... Какое синее небо... И падает белый снег...

Я шептала так, шептала, и вдруг у меня получилось, как будто я шепчу стихи:

Какое небо синее,

И падает снежок...

Что это? Ужасно похоже на начало стихотворения! Неужели я умею сочинять стихи?

Какое небо синее,

И падает снежок,

Пошли мы с Колей Лыковым

Сегодня на каток.

Ура! Я сочиняю стихи! Настоящие! Первый раз в жизни! Я схватила тапки, наизнанку напялила халат, бросилась к столу и принялась быстро строчить на бумаге:

Какое небо синее,

И падает снежок,

Пошли мы с Колей Лыковым

Сегодня на каток.

И музыка гремела,

И мчались мы вдвоём,

И за руки держались...

И было хорошо!

Дзы-ынь! — вдруг зазвонил в прихожей телефон.

Я помчалась в коридор. Наверняка звонил Коля.

— Это Зина? — раздался сердитый мужской бас.

— Какая Зина? — растерялась я.

— Зина, говорю! Кто у телефона?

— Л-люся...

— Люся, дайте мне Зину!

— Таких тут нет...

— То есть как нет? Это ДВА ТРИ ОДИН ДВА ДВА НОЛЬ ВОСЕМЬ?

— Н-нет...

— Что же вы мне голову морочите, барышня?!

В трубке загудели сердитые гудки.

Я вернулась в комнату. Настроение у меня было слегка испорчено, но я взяла в руки карандаш, и всё снова стало хорошо!

И лёд сверкал под нами,

Смеялись мы — хи-хи...

Дзын-нь! — снова зазвонил телефон.

Я подпрыгнула как ужаленная. Скажу Коле, что не могу сейчас пойти на каток, занята очень важным делом. Пусть подождёт.

— Аллё, Коля, это ты?

— Я! — обрадовался мужской бас. — Наконец-то дозвонился! Зина, дай мне Сидора Иваныча!

— Я не Зина, и тут никаких Сидоров Иванычей нет.

— Тьфу, чёрт! — раздражённо сказал бас. — Опять в детский сад попал!

— Люсенька, кто это звонит? — послышался из комнаты сонный мамин голос.

— Это не нас. Сидора Иваныча какого- то...

— Даже в воскресенье не дадут поспать спокойно!

— А ты спи ещё, не вставай. Я сама позавтракаю.

— Ладно, дочка, — сказала мама.

Я обрадовалась. Хотелось быть сейчас одной, совсем одной, чтобы никто мне не мешал сочинять стихи!

Мама спит, папа в командировке. Поставлю чайник и буду сочинять дальше.

Сиплая струя с шумом полилась из крана, я держала под ней красный чайник...

И лёд сверкал под нами,

Смеялись мы — хи-хи,

И мы по льду бежали,

Проворны и легки.

Ура! Замечательно! «Смеялись мы — хи-хи!» Так и назову это стихотворение!

Я грохнула чайник на горячую плиту. Он зашипел, потому что был весь мокрый.

Какое небо синее!

И падает снежок!!

Пошли мы с Колей Лыковым!!!

— С тобой заснёшь, — застёгивая в дверях стёганый халатик, сказала мама. — Что это ты раскричалась на всю квартиру?

Дзы-ынь! — снова затрещал телефон.

Я схватила трубку.

— Нету тут никаких Сидоров Иванычев!!! Тут Семён Петрович живёт, Лидия Сергеевна и Людмила Семёновна!

— Ты чего орёшь, с ума, что ли, сошла? — услышала я удивлённый Люськин голос. — Сегодня погода хорошая, пойдёшь на каток?

— Ни за что на свете! Я ОЧЕНЬ ЗАНЯТА! ДЕЛАЮ ЖУТКО ВАЖНОЕ ДЕЛО!

— Какое? — сразу спросила Люська.

— Пока сказать не могу. Секрет.

— Ну и ладно, — сказала Люська. — И не воображай, пожалуйста! Без тебя пойду!

Пусть идёт!!

Пусть все идут!!!

Пусть катаются на коньках, а мне некогда на такие пустяки время тратить! Они там на катке покатаются, и утро пройдёт, как будто его и не было. А я стихи сочиню, и всё останется. Навсегда. Синее утро! Белый снег! Музыка на катке!

И музыка гремела,

И мчались мы вдвоём,

И за руки держались,

И было хорошо!

— Слушай, что это ты разрумянилась? — сказала мама. — У тебя не температура, случайно?

— Нет, мамочка, нет! Я сочиняю стихи!

— Стихи?! — удивилась мама. — Что же ты насочиняла? А ну-ка, прочти!

— Вот, слушай...

Я встала посреди кухни и с выражением прочла маме свои собственные замечательные, совершенно настоящие стихи.

Какое небо синее,

И падает снежок,

Пошли мы с Колей Лыковым

Сегодня на каток.

И музыка гремела,

И мчались мы вдвоём,

И за руки держались,

И было хорошо!

И лёд сверкал под нами,

Смеялись мы — хи-хи,

И мы по льду бежали,

Проворны и легки!

— Потрясающе! — воскликнула мама. — Неужели сама сочинила?

— Сама! Честное слово! Вот не веришь?..

— Да верю, верю... Гениальное сочинение, прямо Пушкин!.. Слушай-ка, а между прочим, я, кажется, только что видела Колю в окно. Могли они с Люсей Косицы- ной идти на каток, у них вроде коньки с собой были?

Какао встало у меня в горле. Я поперхнулась и закашлялась.

— Что с тобой? — удивилась мама. — Давай я тебя по спине похлопаю.

— Не надо меня хлопать. Я уже наелась, не хочу больше.

И я отодвинула недопитый стакан.

В своей комнате я схватила карандаш, сверху донизу перечеркнула толстой чертой листок со стихами и вырвала из тетради новый лист.

Вот что я на нём написала:

Какое небо серое,

И не падает вовсе снежок,

И не пошли мы ни с каким

дурацким Лыковым

Ни на какой каток!

И солнце не светило,

И музыка не играла,

И за руки мы не держались,

Ещё чего не хватало!

Я злилась, карандаш у меня в руках ломался... И тут в прихожей опять затрезвонил телефон.

Ну чего, чего они меня всё время отвлекают? Целое утро звонят и звонят, не дают человеку спокойно сочинять стихи!

Откуда-то издалека донёсся до меня Колин голос:

— Синицына, пойдёшь «Меч и кинжал» смотреть, мы с Косицыной на тебя билет взяли?

— Какой ещё «Меч и кинжал»? Вы же на каток пошли!

— С чего ты взяла? Косицына сказала, что ты занята и на каток не пойдёшь, тогда мы решили взять билеты в кино на двенадцать сорок.

— Так вы в кино пошли?!

— Я же сказал...

— И на меня билет взяли?

— Ага. Пойдёшь?

— Конечно, пойду! — закричала я. — Конечно! Ещё бы!

— Тогда давай скорее. Через пятнадцать минут начинается.

— Да я мигом! Вы меня подождите обязательно! Коля, слышишь, подождите меня, я только стишок перепишу и примчусь. Понимаешь, я стихи написала, настоящие... Вот сейчас приду и прочту вам, ладно?.. Привет Люське!

Я как пантера ринулась к столу, вырвала из тетрадки ещё один лист и, волнуясь, стала переписывать всё стихотворение заново:

Какое небо синее,

И падает снежок.

Пошли мы с Люськой,

Сегодня на каток.

И музыка гремела,

И мчались мы втроём,

И за руки держались,

И было хорошо!

И лёд сверкал под нами,

Смеялись мы — хи-хи,

И мы по льду бежали,

Проворны и легки!

Я поставила точку, торопливо сложила листок вчетверо, сунула его в карман и помчалась в кино.

Я бежала по улице.

Небо надо мной было синее!

Падал лёгкий искристый снежок!

Светило солнце!

С катка, из репродукторов, доносилась весёлая музыка!

А я бежала, раскатывалась на ледках, подпрыгивала по дороге и громко смеялась:

— Хи-хи! Хи-хи! Хи-хи-хи!

День рождения

Вчера у меня был день рождения.

Первой пришла Люська. Она подарила мне книжку «Алитет уходит в горы». На книжке она написала:

Милой подруги Люси

Синицыной от подруги Люси

Косицыной

До сих пор не научилась грамотно писать! Я тут же поправила ошибку красным карандашом. Получилось так:

Милой подруге Люси

Синицыной от подруги Люси

Косицыной

Потом пришли братья Кармановы. Они долго вытаскивали из сумки подарок. Подарок был обёрнут бумагой. Я подумала — это шоколад. Но это тоже оказалась книжка. Она называлась «Палуба пахнет лесом».

Пока братья усаживались за стол, пришла Лена. Она держала руки за спиной и сразу закричала:

— Угадай, что я тебе принесла!

У меня сердце так и прыгнуло.

А вдруг — новые коньки?! Но я сдержалась и говорю:

— Наверное, книжку?

— Молодец, угадала, — сказала Лена.

Третья книжка называлась «Как вышивать гладью».

— С чего это ты решила, что я хочу вышивать гладью? — спросила я у Лены.

Но тут мама так на меня посмотрела, что я сразу сказала:

— Спасибо, Лена. Очень хорошая книжка!

И мы сели за стол. Настроение у меня было неважное.

Вдруг в дверь снова зазвонили. Я бросилась открывать. На пороге стояло всё наше звено: и Сима, и Юрка Селиверстов, и Валька, и, главное, Коля Лыков! Толкаясь и смеясь, они вошли в прихожую. Последним вошёл Юрка Селиверстов. Он тащил что-то очень большое, очень тяжёлое, всё завёрнутое в бумагу и перевязанное верёвками. Я даже испугалась. Неужели сразу так много книг? Да тут же целая библиотека!

Коля взмахнул рукой, и они все сразу закричали:

— Поздравляем тебя с днём рождения!

Потом они бросились развязывать верёвки и снимать бумагу. Это оказался... стул.

— Вот тебе стул, — сказал Коля, — от всего нашего третьего звена. Сиди на нём на здоровье!

— Большое спасибо, — сказала я. — Очень хорошенький стульчик!

Тут в прихожую вышли мои родители.

— Зачем вы притащили эту махину? — удивилась мама. — Ведь у нас есть на чём сидеть!

— Это подарок, — стали наперебой объяснять все. — Это мы дарим Люсе на день рождения.

— Какой миленький стульчик! — воскликнула мама. — Как это трогательно! У нас как раз не хватало одного стула!

— Что же вы стоите? — закричал папа. — А ну, давайте со своим стулом к нашему столу!

И мы все потащили стул в комнату. Мы поставили его на середину комнаты и все по очереди на нём посидели. Он был очень мягкий и удобный.

— Понимаешь, сначала мы решили купить тебе коньки с ботинками, — объяснял Коля. — И вот мы пошли в магазин «Спорттовары». А по дороге нам встретился магазин «Мебель». А там на витрине этот стул стоит. Он нам всем сразу очень понравился! И мы тогда подумали — ты же не станешь на коньках до ста лет кататься! А на стуле можно хоть всю жизнь сидеть! Представляешь, вот будет тебе сто лет, и ты будешь сидеть на этом стуле и вспоминать всё наше третье звено!

— А если я только до девяноста лет доживу? — спросила я.

Но тут мама внесла горячие пирожки и велела нам всем садиться за стол.

Сначала мы ели салат. Потом холодец с хреном. Потом пирожки с капустой.

А потом мы пили чай. К чаю нам дали пирог с вареньем и торт «Ленинград».

А ещё были конфеты «Стратосфера», «Лето», «Осенний сад» и карамель «Взлётная».

А потом мы пели песни и играли в прятки, и в фанты, и в цветы, в «жарко» и в «холодно». А папа мой постелил газету, встал на мой стул и, как маленький, прочёл стихи про петушка:

Петушок, петушок,

Золотой гребешок,

Что так рано встаёшь,

Деткам спать не даёшь?

А братья Кармановы кукарекали, а Коля Лыков показывал гимнастику, а мама показывала всем мои новые книжки. А я сидела на моём стуле и потихоньку его гладила. Он мне очень понравился! Такой коричневый, гладенький... Он на витрине стоял. Значит, он из всех стульев самый лучший!

А потом день рождения кончился. Все разошлись, и я стала ложиться спать.

Я придвинула стул к кровати и аккуратно разложила на нём свои вещи. Как всё-таки замечательно иметь свой собственный стул!

А потом я заснула.

Мне приснилось, как будто я уже бабушка. И мне сто лет. И я сижу на моём стуле и вспоминаю всё наше третье звено.

В. Голявкин «Коньки купили не напрасно»

Я не умел на коньках кататься. И они лежали на чердаке. И наверное, ржавели.

Я очень хотел научиться кататься. У нас во дворе все умеют кататься. Даже маленький Шурик умеет. Мне было стыдно выйти с коньками. Все смеяться будут. Пусть уж лучше коньки ржавеют!

Однажды папа сказал мне:

— Коньки я тебе купил напрасно!

И это было справедливо. Я взял коньки, надел их и вышел во двор. Каток был полон. Кто-то смеялся.

«Начинается!» — подумал я.

Но ничего не начиналось. Меня пока не замечали. Я вышел на лёд и упал на спину.

«Сейчас начнётся», — подумал я.

С трудом поднялся. Мне было трудно стоять на льду. Я не двигался с места. Но самое удивительное было то, что никто, абсолютно никто не смеялся, не показывал на меня пальцем, а, наоборот, Маша Кошкина подбежала ко мне и сказала:

— Дай руку!

И хотя я упал ещё два раза, а всё равно был доволен.

И я сказал Маше Кошкиной:

— Спасибо, Маша! Ты научила меня кататься.

А она сказала:

— Ой, что ты, что ты, я только тебя держала за руку.

В. Драгунский «Он живой и светится...»

Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы всё ещё не было...

И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались тёмные облака — они были похожи на бородатых стариков...

И мне захотелось есть, а мамы всё не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждёт меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял её сидеть на песке и скучать.

И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:

— Здорово!

И я сказал:

— Здорово!

Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.

— Ого! — сказал Мишка. — Где достал? А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Её можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?

Я сказал:

— Нет, не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.

Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало ещё темнее.

Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить, когда придёт мама. Но она всё не шла. Видно, встретила тётю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лёг на песок.

Тут Мишка говорит:

— Не дашь самосвал?

— Отвяжись, Мишка.

Тогда Мишка говорит:

— Я тебе за него могу дать одну Гватемалу и два Барбадоса!

Я говорю:

— Сравнил Барбадос с самосвалом...

— Ну, хочешь, я дам тебе плавательный круг?

Я говорю:

— Он у тебя лопнутый.

— Ты его заклеишь!

Я даже рассердился:

— А плавать где? В ванной? По вторникам?

И Мишка опять надулся. А потом говорит:

— Ну, была не была! Знай мою доброту! На!

И он протянул мне коробочку от спичек. Я взял её в руки.

— Ты открой её, — сказал Мишка, — тогда увидишь!

Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом увидел маленький светло-зелёный огонек, как будто где-то далеко-далеко от меня горела крошечная звёздочка, и в то же время я сам держал её сейчас в руках.

— Что это, Мишка, — сказал я шёпотом, — что это такое?

— Это светлячок, — сказал Мишка. — Что, хорош? Он живой, не думай.

— Мишка, — сказал я, — бери мой самосвал, хочешь? Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звёздочку, я её домой возьму...

И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой. А я остался со своим светлячком, глядел на него, глядел и никак не мог наглядеться: какой он зелёный, словно в сказке, и как он хоть и близко, на ладони, а светит, словно издалека... И я не мог ровно дышать, и я слышал, как стучит моё сердце, и чуть-чуть кололо в носу, как будто хотелось плакать.

И я долго так сидел, очень долго. И никого не было вокруг. И я забыл про всех на белом свете.

Но тут пришла мама, и я очень обрадовался, и мы пошли домой. А когда стали пить чай с бубликами и брынзой, мама спросила:

— Ну, как твой самосвал?

А я сказал:

— Я, мама, променял его.

Мама сказала:

— Интересно! А на что?

Я ответил:

— На светлячка! Вот он, в коробочке живёт. Погаси-ка свет!

И мама погасила свет, и в комнате стало темно, и мы стали вдвоём смотреть на бледно-зелёную звёздочку.

Потом мама зажгла свет.

— Да, — сказала она, — это волшебство! Но всё-таки как ты решился отдать такую ценную вещь, как самосвал, за этого червячка?

— Я так долго ждал тебя, — сказал я, — и мне было так скучно, а этот светлячок, он оказался лучше любого самосвала на свете.

Мама пристально посмотрела на меня и спросила:

— А чем же, чем же именно он лучше?

Я сказал:

— Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!..

В. Драгунский «Что я люблю

Я очень люблю лечь животом на папино колено, опустить руки и ноги и вот так висеть на колене, как бельё на заборе. Ещё я очень люблю играть в шашки, шахматы и домино, только чтобы обязательно выигрывать. Если не выигрывать, тогда не надо.

Я люблю слушать, как жук копается в коробочке. И люблю в выходной день утром залезать к папе в кровать, чтобы поговорить с ним о собаке: как мы будем жить просторней, и купим собаку, и будем с ней заниматься, и будем её кормить, и какая она будет потешная и умная, и как она будет воровать сахар, а я буду за нею сам вытирать лужицы, и она будет ходить за мной, как верный пёс.

Я люблю также смотреть телевизор: всё равно, что показывают, пусть даже только одни таблицы.

Я люблю дышать носом маме в ушко. Особенно я люблю петь и всегда пою очень громко.

Ужасно люблю рассказы про красных кавалеристов, и чтобы они всегда побеждали.

Люблю стоять перед зеркалом и гримасничать, как будто я Петрушка из кукольного театра. Шпроты я тоже очень люблю.

Люблю читать сказки про Канчиля. Это такая маленькая, умная и озорная лань. У неё весёлые глазки, и маленькие рожки, и розовые отполированные копытца. Когда мы будем жить просторней, мы купим себе Канчиля, он будет жить в ванной. Ещё я люблю плавать там, где мелко, чтобы можно было держаться руками за песчаное дно.

Я люблю на демонстрациях махать красным флажком и дудеть в «уйди-уйди!». Очень люблю звонить по телефону. Я люблю строгать, пилить, я умею лепить головы древних воинов и бизонов, и я слепил глухаря и царь-пушку. Всё это я люблю дарить.

Когда я читаю, я люблю грызть сухарь или ещё что-нибудь. Я люблю гостей.

Ещё очень люблю ужей, ящериц и лягушек. Они такие ловкие. Я ношу их в карманах. Я люблю, чтобы ужик лежал на столе, когда я обедаю. Люблю, когда бабушка кричит про лягушонка: «Уберите эту гадость!» — и убегает из комнаты.

Я люблю посмеяться... Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех — смотришь, через пять минут и вправду становится смешно.

Когда у меня хорошее настроение, я люблю скакать. Однажды мы с папой пошли в зоопарк, и я скакал вокруг него на улице, и он спросил:

— Ты что скачешь? А я сказал:

— Я скачу, что ты мой папа!

Он понял!

Я люблю ходить в зоопарк! Там чудесные слоны. И есть один слонёнок. Когда мы будем жить просторней, мы купим слонёнка. Я выстрою ему гараж.

Я очень люблю стоять позади автомобиля, когда он фырчит, и нюхать бензин.

Люблю ходить в кафе — есть мороженое и запивать его газированной водой. От неё колет в носу и слёзы выступают на глазах.

Когда я бегаю по коридору, то люблю изо всех сил топать ногами.

Очень люблю лошадей, у них такие красивые и добрые лица.

Я много чего люблю!

В. Драгунский «...И чего не люблю!»

Чего не люблю, так это лечить зубы. Как увижу зубное кресло, сразу хочется убежать на край света. Ещё не люблю, когда приходят гости, вставать на стул и читать стихи.

Не люблю, когда папа с мамой уходят в театр.

Терпеть не могу яйца всмятку, когда их взбалтывают в стакане, накрошат туда хлеба и заставляют есть.

Ещё не люблю, когда мама идёт со мной погулять и вдруг встречает тётю Розу!

Они тогда разговаривают только друг с дружкой, а я просто не знаю, чем бы заняться.

Не люблю ходить в новом костюме — я в нём как деревянный.

Когда мы играем в красных и белых, я не люблю быть белым. Тогда я выхожу из игры, и всё! А когда я бываю красным, не люблю попадать в плен. Я всё равно убегаю.

Не люблю, когда у меня выигрывают.

Не люблю, когда день рождения, играть в «каравай»: я не маленький.

Не люблю, когда ребята задаются.

И очень не люблю, когда порежусь, вдобавок — мазать палец йодом.

Я не люблю, что у нас в коридоре тесно и взрослые каждую минуту снуют туда-сюда, кто со сковородкой, кто с чайником, и кричат:

— Дети, не вертитесь под ногами! Осторожно, у меня горячая кастрюля!

А когда я ложусь спать, не люблю, чтобы в соседней комнате пели хором:

Ландыши, ландыши...

Очень не люблю, что по радио мальчишки и девчонки говорят старушечьими голосами!..

В. Драгунский «Заколдованная буква»

Недавно мы гуляли во дворе: Алёнка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нём лежит ёлка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофёр с нашим дворником стали ёлку выгружать. Они кричали друг на друга:

— Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь её на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.

И когда выгрузили, шофёр сказал:

— Теперь надо эту ёлку заактировать, — и ушёл.

А мы остались возле ёлки.

Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Алёнка взялась за одну веточку и сказала:

— Смотрите, а на ёлке сыски висят.

«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.

Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:

— Ой, умру от смеха! Сыски!

А я, конечно, поддавал жару:

— Пять лет девчонке, а говорит «сыски»... Ха-ха-ха!

Потом Мишка упал в обморок и застонал:

— Ах, мне плохо! Сыски... И стал икать:

— Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!

Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошёл с ума. Я орал:

— Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она — сыски.

У Апёнки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.

— Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»...

Мишка сказал:

— Эка невидаль! У неё зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я всё равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:

Ох, хыхечка зелёная,

Боюся уколюся я.

Но Алёнка как закричит. Одна громче нас двоих:

— Неправильно! Ура! Ты говоришь хых- ки, а надо сыски!

— Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.

И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!».

Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шёл домой и всё время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:

— Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!

Мамины сказки: сказка о настоящем друге и о том, почему так говорят «Друг познается в беде»

Мамины сказки: сказка про дружбу

Дорогие друзья! Весной традиционно сайт «Родная тропинка» становится центром проведения Творческой Интернет-Мастерской развивающих игр «Через игру — к успеху!». И одним из наших традиционных конкурсов на Мастерской игр стал конкурс сказки.

В этом цикле статей «Мамины сказки» я хочу представить Вам сказки победителей конкурса маминой сказки этого года. Мудрые, добрые, веселые мамины сказки.

Спонсором конкурса сказки в этом году был портал обучающих и развивающих игр для детей от 2 до 9 лет, созданных специалистами — портал «Мерсибо». Поэтому все три победительницы получили как приз подписку на игры Мерсибо.

Мы сочиняли сказки и иллюстрировали их в конструкторе картинок Мерсибо. В конструкторе картинок есть изображения всех тематических категорий (овощи, деревья, люди, сказочные герои, мебель, животные и т.д.), изображения разных фонов, слов с разными звуками, из которых можно буквально за несколько секунд создать любую нужную Вам иллюстрацию или пособие для занятий.

С удовольствием представляю Вам сказку, которая заняла первое место в нашем сказочном конкурсе — сказку постоянной читательницы «Родной тропинки», участницы Мастерской игр и многих наших курсов Александры Наумкиной о том, кто такой настоящий друг. Сказка, которая рассказываем малышу о том, почему друг познается в беде и как отличить истинного друга от ложного. В добрый путь в страну маминых сказок вместе с Александрой Наумкиной и ее сказкой про медвежат.

Александра Наумкина. Сказка о медвежонке Бенни

Познакомьтесь: Бенни и Мару

Жили-были в одном очень глухом лесу медведи. Жили они семьями. Жили дружно.

Но наша история пойдет не обо всех вообще медведях, а об одной очень дружной медвежьей семье. Ну как дружной, жили они конечно дружно, но иногда и ругались, особенно два маленьких медвежонка: малышка Мару и ее старший братец Бенни.

Папа-медведь очень не любил, когда они кричали и плакали, ему сразу становилось не по себе. Он всегда старался их занять чем-нибудь интересным и веселым. Мама-медведица была у них очень строгая и следила, чтобы правила поведения в семье соблюдались. А еще мама-медведица часто заставляла играть Бенни с Мару. А ему так не хотелось с ней играть, она же совсем маленькая, глупая. Да и еще ей постоянно уступать надо. А то она маме нажалуется. Куда интересней играть с соседскими медвежатами. Они взрослые, большие, игры у них интересные.

И вот однажды мама-медведица в очередной раз попросила Бенни поиграть с Мару, пока она сходит в лес за едой. Бенни очень расстроился, ведь он как раз собирался выйти на полянку поиграть с соседскими медвежатами. Делать нечего, Бенни практически со слезами на глазах, положил обратно свой любимый мячик, и поплелся в берлогу к сестрице Мару. Играть ему совершенно не хотелось, тем более когда с полянки доносятся веселые крики друзей Бенни.

Ты расстроился, потому что хотел поиграть с друзьями? – поинтересовалась с сочувствием Мару, вглядываясь в глаза любимого брата.
— Отстань! Не твое дело! Иди, играй своими плюшевыми медвежатами. Не мешай мне, – ответил Бенни.
— Не расстраивайся, давай лучше поиграем вместе, во что ты хочешь? Может быть построим из веточек улей и поиграем как мы собираем мед? Или искупаем моих плюшевых медвежат, как нас мама купает? Или давай ты меня подогоняешь.
— Не буду я играть в твои глупые игры. Не приставай ко мне. Иди, занимайся своими делами, — грубо ответил Бенни.
Мару расстроилась и ушла в другой угол берлоги, прижимая своего любимого мишку.
— И вовсе мои игры не глупые, — всхлипывая, ответила Мару и отвернулась, пряча глаза, полные слез.

Бенни и его друзья

— Привет, Бенни! – шепотом сказал медвежонок Топтыг, заглядывая в берлогу. – Ты чего играть не выходишь? Мы уже все собрались тебя только ждем.
— Да не могу. Меня мама опять заставила с Мару сидеть, — ответил Бенни.
— Ну и что. Выходите вместе, — предложил Топтыг.
— Нет. Мама не отпускает Мару одну гулять. Она должна быть со взрослым медведем под присмотром.
— Тогда запри ее в берлоге, никуда она не денется. А как только увидим, что мама твоя идет, ты быстрее побежишь домой и сделаешь вид, что ты никуда не уходил.
— А если я не успею, и мама меня увидитМ мне же сильно попадет.
— Не переживай, мы пойдем играть на пригорочек, оттуда видно далеко тропинку, по которой твоя мама ходит. Ты успеешь добежать до берлоги, да еще и лапы помыть.
— А как же Мару? Вдруг она маме все расскажет?
— А ты наври ей. Скажи, что ты хочешь ее порадовать и собрать для нее любимую малину. Она не сможет отказаться от малины, поэтому согласится. Только накажи ей, чтоб маме ничего не говорила, а то вам обоим попадет.

Так Бенни и сделал. Он переживал, что Мару может что-нибудь напакостничать пока его нет, поэтому наказал ей, чтобы она сидела только в своем углу и никуда не выходила, пока он не вернется. Мару счастливая уселась со своими любимыми медвежатами и стала играть.
— А ты скоро вернешься? – спросила Мару у спешнособирающегося Бенни. – Ты такой хороший. Я тебя очень люблю.
— Ага, — ответил Бенни, вылезая из берлоги и видимо совершенно не слушая Мару, помчался догонять Топтыга.
— Какой же хороший у меня брат, — сказала Мару игрушечному медвежонку, нежно его обнимая.

На полянке

А в это время Бенни догнал Топтыга на поляне. Там уже собрались все соседские медвежата. Тут был и Потап, который постоянно ворчал, и Тэдди, который почти ни с кем не здоровался, и Винни, который часто ругался нехорошими словами. Всех их любил Бенни и уважал. Ведь они были намного старше его. А особенно любил Топтыга, он жил ближе всех к семье Бенни и часто приходил к ним в гости.
— Бенни, беги скорее к нам. Будешь на воротах стоять. Ты же взял свой мяч? – поинтересовался Тэдди.
— Да конечно. Вот он, — ответил Бенни и дал пас Топтыгу.

Медвежата беззаботно резвились на полянке, играя в мяч. Бенни забыл обо всем: и о маме, и о сестре. Ему было так весело с его друзьями.- Сейчас я забью тебе супергол, Бенни, — закричал Топтыг и со всего размаху пнул по мячу. Да так сильно, что мяч улетел за деревья, стоявшие по краю полянки.

— Ну вот, опять этот Топтыг все испортил, — начал ворчать Потап. – Ты не видишь куда бьешь? Вечно у тебя не все, как у нормальных медведей.
— Я нормальный, — обиженно закричал Топтыг. – Это ты во всем виноват. Вместо того чтобы ворчать, надо было мне сказать, чтобы я не сильно бил. Тогда было бы все нормально. Я же не думал, что мяч такой легкий и улетит так далеко.
— Ну вы оба и балбесы! Чего ругаетесь? Я проголодался, пошел домой. А вы оставайтесь здесь бестолковые медвежата, — развернулся и пошел в сторону своей берлоги Винни.
А Тедди, молча развернулся и куда-то поплелся, как обычно не попращавшись.

Бенни стоял растерянный.

— Что же мне делать? Мама вот-вот должна прийти. Если я прийду домой без мяча, то она поймет, что я выходил из дома . Да и малину я не собрал для Мару. Она может маме тогда все рассказать.
— Хватит распускать сопли. Пойдем вместе. Мы успеем все сделать. Правда, Потап? – спросил Топтыг.
— Нет уж. Вы давайте как-нибудь без меня. Вы заварили эту кашу, вот сами и расхлебывайте. Не хватало, чтобы мне потом еще от родителей попало, что я с вами с поляны ушел, — ответил Потап.
— Ну и ладно. Без тебя справимся. Пойдем Бенни. Нам нельзя терять ни минуты.

Что случилось на пасеке?

Бенни и Топтыг побежали в сторону леса, а Потап поплелся домой. Бенни и Топтыг довольно быстро нашли мяч.
— Осталось найти хотя бы несколько ягодок малины, — пробормотал немного грустно Бенни, оглядываясь по сторонам.
— Да уж здесь мы точно ничего не найдем. Я знаю, где точно есть малина. Беги за мной, — прокричал Топтыг и бросился в чащу леса. Бенни ничего не оставалось делать, как бежать за Топтыгом. Времени оставалось немного, мама вот-вот уже должна была прийти. Бенни волновался все больше и больше. Его стали посещать мысли: «А как же там бедная Мару?

Вдруг она чего-нибудь там натворила, пока меня нет? Надеюсь, с ней все в порядке».

— Топтыг, нам еще долго бежать? – запыхавшись, спросил Бенни.
— Нет, мы уже почти на месте! – ответил Топтыг и выбежал на поляну, где стояло много ульев.

— Так это же пасека моего отца! – вскрикнул от удивления Бенни. – Я тут был не так часто, как хотелось бы. Папа почему-то не очень любит меня сюда брать, но я прекрасно помню тут каждый кустик. Ну и жара же сегодня, — простонал Бенни.

— А я не знал, что это пасека твоего отца. Вот смотри, тут совсем рядом растет отличный куст малины. Мы с моими папой и мамой недавно тут проходили и я заметил этот куст и специально запомнил дорогу. Давай скорей набирать ягоду.

Бенни и Топтыг начали спешно собирать ягоду. Только вот у них не было никакой корзинки, чтобы сложить её. Бенни и Топтыг начали скорее искать, что можно приспособить под корзинку. Они бегали по пасеке, ища хоть что-нибудь. И тут Топтыг увидел, что-то напоминающее коробку, только небольшого размера. Топтыг взял ее и потрес, прислушиваясь, что там внутри.
-Интересно, что это такое? – задумчиво произнес Топтыг.
Бенни увидел, что Топтыг поднял коробку со спичками и объяснил:

— Это спички. Папа на всякий случай держит здесь спички и факел. Видишь, вот он лежит. Это на тот случай, если стая волков пойдет. Волки же бояться огня.
— Интересно как! Я ни разу не видел огня. А давай зажжем, посмотрим, — предложил Топтыг.
— Что ты! Папа строго-настрого запрещает их брать. Говорит, что спички детям не игрушка, — испуганно ответил Бенни. – Давай лучше искать во что можно положить ягоды.
— Хорошо, — ответил Топтыг, но спички не положил.

Как только Бенни отвернулся, Топтыг быстро поджег спички и сразу же испугался . Огонь оказался горячим и обжег ему лапу, Топтыг автоматически отбросил спичку. Горящая спичка упала прямо на улей, и он загорелся. Бенни спешно повернулся и увидел, что улей уже горит.
— Что ты наделал? – испуганно закричал Бенни. – Я же тебе сказал, что их нельзя трогать. Что мне теперь делать? Что же теперь будет?!
Топтыг пятился назад, завороженно глядя на пылающий улей. Рой пчел взмыл в воздух. Топтыг и Бенни бросились в чащу леса в сторону берлог.
— Топтыг, подожди, стой! – закричал Бенни, когда они убежали уже на достаточно большое расстояние от пасеки. – Что мне теперь делать? Меня же дома накажут за все это. Как я домой пойду? Папа сильно расстроится из-за пасеки, это же его любимые пчелы!
— Не знаю, Бенни. Я тебе тут не помощник. Я собираюсь сейчас идти домой и сделать вид, что ничего не было, — ответил испуганный Топтыг.
— А как же я? Ведь это ты меня подбил на все это. Если бы не ты, ничего бы этого не было, — плача закричал Бенни.
— Извини, но я тебя насильно не заставлял этого делать. Я тебе предложил, а ты согласился. Так что расхлебывай теперь сам. Это твои проблемы, а не мои, — ответил Топтыг и побежал в сторону своей берлоги.

Бенни остался один. Он горько плакал и не понимал, что ему дальше делать. Но он четко решил, что домой ему нельзя и поплелся в глубь леса, немного подвывая от понимания, что он совершил глупый поступок, и от предательства лучшего друга.

А в это время мимо горящей пасеки пролетал дятел, который постоянно тут жил и знал каждый уголочек леса. Он вовремя увидел горящий улей и скорее поспешил к папе Бенни, медведю Михаилу Ивановичу, чтобы сказать о случившемся.

— Скорее, скорее, Ваша пасека горит. Надо остановить огонь, пока он не перекинулся на деревья, тогда нам всем не сдобровать. Жара такая, остановить его будет сложно! – быстро проговорил дятел.
— Понял, — не мешкаясь, ответил папа Бенни. – Я побежал на пасеку. У меня там есть большой запас воды на этот случай. А ты предупреди всех медведей в нашей округе, чтобы все медведицы сидели рядом со своими берлогами и не отпускали своих детей, а все взрослые медведи пускай бегут мне на помощь.
— Будет сделано, — ответил дятел и полетел в сторону берлог. А Михаил Иванович со всех ног бросился в сторону пасеки.

Где же Бенни?

Дятел успел всех предупредить. Медведицы собрали всех медвежат и стали ждать вестей от своих мужей, которые убежали на пасекунав подмогу. Только одного Бенни не было. Мама уже вернулась домой и нашла Мару, которая спокойно сидела в углу и играла со своими плюшевыми медвежатами. Она рассказала все маме и сказала, что никуда из берлоги не выйдет, потому что Бенни вот-вот должен прийти, ведь он обещал. А она ему безгранично верила.

Мама очень забеспокоилась за Бенни. Куда же он мог пропасть?

Она пошла разговаривать с соседскими медвежатами, когда они видели в последний раз Бенни. Потап сказал, что он оставил Топтыга и Бенни вместе на поляне, когда он ушел от них.

— Топтыг, где же Бенни? – очень взволнованно спросила мама-медведица, как только увидела его спокойно играющего возле своей берлоги.
— Не знаю. Я оставил его на поляне. Меня мама позвала, и я пошел домой. По-моему, он собирался идти за малиной в лес, — спокойно ответил Топтыг, не отрывая глаз от своей игрушки и не смотря на маму-медведицу. – К сожалению, я ничем не могу Вам помочь.

Мама-медведица схватила Мару, посадила к себе на спину и побежала за поляну в лес, зовя Бенни. Она обегала все вокруг, забегала на саму пасеку, где во всю тушили пожар папы-медведи. Мама Бенни с сожалением поглядела, что практически вся пасека выгорела, но с небольшим облегчением, что огонь им практически удалось погасить. И тут маме-медведице пришла ужасная мысль: «А что вдруг, если малыш Бенни был на пасеке в то самое время, когда загорелся улей? Он же мог сгореть вместе с пасекой. Неужели он сгорел?»

Тут маму-медведицу охватил ужас. Она подбежала к своему мужу и поделилась своими опасениями, на что папа-медведь поспешил ее успокоить, что ничего похожего на маленького медведя при тушении пожара они нашли.

Потушив полностью пожар, папы-медведи отправились на поиски Бенни. А Михаил Иванович, папа Бенни и Мару, отправил маму-медведицу с малышкой домой.
— Мы обязательно его найдем, не беспокойся. Вы идите домой, а то не хватало, чтобы и вы тут заплутали, ища Бенни, — сказал папа-медведь, отправляясь на поиски.

Бенни и старичок — лесовичок

Наш малыш Бенни забрел уже далеко в лес, он уже ничего не понимал, куда идет и зачем. Он шел, плача и думая, что уже наверное никогда не увидит своих маму и папу и сестренку Мару. Что уже никогда не поиграет с любимой Мару, теперь она ему казалась совсем не капризным и избалованным медвежонком, а самым родным медвежонком на свете. Бенни думал, что уже никогда не обнимет и не поцелует свою любимую мамочку, и не подурачиться с папой, барахтаясь с ним на их любимой полянке возле берлоги.

И пока он все это обдумывал, не заметил, как попал на необыкновенной красоты поляну. Когда медвежонок очнулся и осмотрелся вокруг, то его поразили яркие и красивые цветы, казалось, что они намного красочней чем обычно, как будто их раскрасил художник необычно яркими цветами. Пройдя немного дальше, он увидел ягоды, да только они отличались от обычных своими крупными размерами. Бенни скорее подбежал к кусту с малиной и стал жадно уплетать ягоды одна за другой. Он уже и не заметил, как перестал плакать и настроение у него поднялось. Сытно покушав, медвежонок прилег на мягкую травку, которая показалась ему мягче обычной. И так ему стало хорошо, что он даже стал засыпать.

Только Бенни стал проваливаться в сон, как ему показалось, что его кто-то потрогал за лапу. Бенни неохотно приоткрыл глаз, но никого не увидев, снова стал засыпать. Через несколько секунд он четко понял, что его как будто кто-то тормошит. Он открыл глаза, и хотел было зарычать: «Мама, ну зачем ты меня будешь? Я так устал», но от неожиданности даже подпрыгнул. Перед ним стоял некто, похожий на большой гриб. Точнее у него была шляпа, как шляпа гриба. Сам он стоял на двух задних лапах (это были конечно ноги, но Бенни никогда раньше людей не видел), и шерсть у него росла только на морде (это была конечно же борода).

— Кто ты? – испуганно спросил Бенни.
— Я старичок-лесовичок. Я слежу за порядком в лесу. Я прекрасно знаю, что ты натворил сегодня с твоим так называемым другом, который вовсе и не друг тебе оказался, — ответил некто в шляпе гриба.
— Ой, только маме с папой не рассказывайте. Они же расстроятся, что у них сын непутевый, — заплакал Бенни. – Мне так стыдно за мой поступок, что я даже домой боюсь идти. Разве нужен моим родителям такой плохой сын. Я всех обманул, да еще и сжег папину любимую пасеку.

Старичок молча выслушал Бенни. Осторожно присел с ним рядом и сказал:
— Не плачь, малыш. Я хочу у тебя кое-что спросить. Знаешь ли ты такую поговорку: «Скажи, кто твой друг и я скажу кто ты»? , а еще, что «Друг познается в беде.»
Бенни стал успокаиваться и ответил тихо:
— Нет, не слышал.
— А кто твой друг? – спросил старичок.
— Уже и не знаю, — грустно ответил Бенни. – Еще сегодня утром я бы точно ответил Топтыг. Но… — Бенни замолчал.
— Не печалься. Пойдем я тебе кое-что покажу, — старичок-лесовичок побежал с такой скоростью в глубь поляны, что Бенни чуть было не потерял его из виду. Была видна только его необычная шляпка. Наконец шляпка старичка остановилась, Бенни подбежал к нему и увидел зеркальной чистоты пруд.

Смотри-смотри, — сказал старичок-лесовичок, показывая на пруд.
— Что там? – удивленно всматривался в пруд Бенни, ничего не видя кроме своего отражения. Но вот наконец-то все четче и четче он видел непонятный силуэт, который превратился в очень знакомую фигуру своей сестренки Мару.
— Это же Мару! – воскликнул Бенни. – А что это она делает?
— Она готовит твои любимые печенья. Они с мамой очень переживают, но они уверены, что ты найдешься, поэтому хотят тебя порадовать твоими любимыми печеньями, — объяснил старичок-лесовичок.
— Как? –удивился Бенни.- Разве они на меня не сердятся, я же их обеих обманул. Хорошо, что они не знают, что я натворил с пасекой. Ой, смотри, все мои игрушки разложены по местам, как я люблю.
— Да, это все Мару. Пока она тебя ждала с малиной, расставила все, как ты любишь, — ответил лесовичок. – Они на тебя не сердятся, потому что очень любят тебя. Все могут совершить ошибки в жизни, но всегда самые близкие люди это твои родные. Они всегда поймут и примут тебя.
— А почему они не ищут меня? – спросил Бенни.
— Тебя ищут папы-медведи. Твой отец запретил твоей маме бегать по лесу, чтобы она не потерялась вместе с Мару. А то и их придется еще искать, — объяснил лесовичок.
— Ой, мама заплакала, это наверное от переживания. И Мару тоже, — увидел Бенни. – Мамочка, Мару, не плачьте, — со слезами на глазах Бенни кинулся в пруд. Но к маме не попал, а только весь промок.
Бенни выполз на берег совсем разбитым.

— Скажи теперь, пожалуйста, кто твой настоящий друг? – спросил старичок-лесовичок.
Бенни только пожал плечами.

— А вот смотри, чем занимаются твои так называемые друзья, которые прекрасно знают, что с тобой случилось, — сказал старичок-лесовичок и указал на пруд.
Бенни увидел, как Топтыг сладко спал, посасывая свою лапу, Винни и Потап качались на деревьях, весело смеясь, а Тедди уплетал тарелку меда, морщась от удовольствия. Бенни сидел и молча уставился на пруд.

— Получается, самые лучший мой друг на сегодня это моя сестра? – неуверенно прошептал Бенни.
— Это решать тебе, малыш. Но если это так, то крепче дружбы не найти. Береги эту дружбу и впредь будь осмотрительным при выборе друзей, — сказал старичок-лесовичок и повернулся как будто хотел уже уйти.

— Стой — закричал Бенни. – Я хочу вернуться домой. Мне уже неважно, как меня накажут. Я готов ждать хоть год, чтобы они меня простили, лишь бы вернуться к ним. Я все расскажу, как было. Я попрошу прощения. Я их так люблю, что не смогу без них жить, без мамы и папы, без Мару.

— Это очень хорошо, что ты это понял. Я надеюсь, что это тебе будет уроком на всю жизнь. А теперь мне пора, — сказал старичок-лесовичок и хотел было уйти, но его опять остановил Бенни.

— Спасибо тебе, старичок-лесовичок. Подскажи мне, как вернуться домой, ты же все тропки здесь знаешь.
— Ты должен сам найти дорогу домой. В этом тебе помогут твои хорошие поступки и любовь к ближнему, — сказал старичок и исчез.
— Как они мне помогут? Что я должен сделать? – хотел было спросить Бенни, но не успел.

Бенни и волчонок

Бенни сел возле пруда и смотрел в его зеркальную поверхность. Он никак не мог понять, как его хорошие поступки помогут найти дорогу к дому. И кто такой ближний и как его найти? Долго ли, коротко ли Бенни сидел, пока не услышал странный шум похожий на чей-то плач.
— Не мои это проблемы, — подумал Бенни. — Поплачет и успокоиться. Мне надо думать, как же мне добраться до дома.

Но плач все не стихал, а становился все громче и громче. Бенни стало не по себе. Он решил пойти посмотреть, что такое случилось. Он старался быть как можно менее заметным. Как только он подкрался к месту плача, он увидел маленького волчонка. Бенни огляделся по сторонам, но не увидел ни одного взрослого волка. Тогда он решился подойти, хотя ему было очень страшно, ведь это волк, хоть и маленький.
— Ты что тут разревелся? – спросил Бенни у волчонка. – Где твоя мама?
— Я потерялся, — всхлипывая, ответил волчонок. – Я отстал от стаи, я засмотрелся на эту красивую поляну и убежал за бабочкой. Она была такая красивая. Она улетела, а я остался здесь один.
— А в какую сторону ушла твоя стая? – спросил Бенни.
— Не знаю-у-у-у – опять разревелся волчонок.
— Так, все. Перестань реветь и сиди тихо. Я сейчас залезу на дерево и посмотрю, вдруг стая еще не ушла далеко, — твердо сказал Бенни и полез на ближайшее самое высокое дерево. Он залез как можно выше и стал вглядываться вдаль.
— Увидел, — закричал радостно Бенни. – Вон они возле горы. Ой, они собираются уходить в ущелье. Если они сейчас уйдут, то ты их точно не догонишь. Быстрее беги вон в ту сторону.

Волчонок радостно побежал в сторону, которую показал Бенни. Но волчонок был настолько мал, что еще очень медленно бегал. И пока Бенни слезал с дерева, волчонок даже не добежал и до края поляны.
— Стой, волчонок. Так дело не пойдет. Ты так не успеешь. Садись ко мне на спину, мы постараемся с тобой их догнать.

Волчонок радостно прыгнул на спину Бенни и крепко его ухватил, чтобы не свалиться. Вместе они помчались в сторону гору. Наконец гора уже была совсем близко, как вдруг неожиданно им на дорогу выбежала волчица. Она стала рычать и скалить зубы на медвежонка. Но волчонок быстро сориентировался, спрыгнул со спины медведя, подбежал к волчице, как оказалось его маме, и все быстро объяснил. Бенни хотел было уже убежать обратно в чащу леса, но волчица прыгнула прямо перед ним. Бенни попятился назад от испуга.

— Не бойся, я тебя не трону,- заговорила волчица. – Спасибо тебе, что не побоялся и помог моему сынишке. Как я могу тебя отблагодарить?

Бенни рассказал, что с ним произошло. Волчица внимательно выслушала и сказала:
— Я знаю, куда тебе надо. Но до дома я тебя не смогу довезти. Мы доведем тебя до озера, а там недалеко и до медвежьей поляны.

Бенни согласился. Волчица пошла к вожаку стаи и что-то долго ему рассказывала. Бенни стал нервничать. Затем вожак созвал всю стаю на совет, который закончился очень быстро. Вожак сообщил всем волкам, что необходимо помочь Бенни, и им предстоит пойти другим путем.

Стая двинулась в путь. Бенни старался держаться знакомой волчицы и ее маленького сыночка. Они прошли уже достаточно большое расстояние, как Бенни увидел, что они уже почти приблизились к озеру.

— Теперь, малыш, ты продолжишь дорогу сам, — сказала волчица. – Нам нужно идти в другую сторону. Тебе сейчас надо пройти по берегу до того холма, а затем свернуть в лес. Там недалеко будет и ваша медвежья поляна. Удачи тебе, храбрый медвежонок!
— Спасибо, вам, огромное за помощь! – крикнул Бенни волчице вслед, догоняющей свою стаю. Но она уже ничего не ответила и быстро исчезла из вида.

Бенни и бабочка

Бенни поплелся вдоль берега, обдумывая все, что с ним сегодня произошло. Он немного грустно смотрел себе под ноги и размышлял как же лучше ему попросить прощения у своих родных. Не дошел Бенни и до середины пути, как услышал, как кто-то барахтался в воде. Бенни посмотрел на озеро и увидел бабочку необычайной красоты и необычно большого размера.

— Наверное она с поляны старичка-лесовичка, там все было необычно больших размеров, — подумал Бенни и бросился на помощь к ней.
— Спокойно, — закричал Бенни. – Успокойся. Я тебя сейчас вытащу. Ты только перестань барахтаться. Побереги силы.
— Ох, как же ты вовремя. Только, пожалуйста, будь очень аккуратным. Мои крылышки очень хрупкие, — залепетала бабочка тоненьким голоском.
— Хорошо. Давай сделаем так. Я протяну тебе палку, ты цепляйся лапками за нее, и я тебя потихоньку вытащу. Только держись крепко, чтобы не соскользнуть.

Бабочка согласилась, а Бенни взял длинную палку и поднёс к бабочке. Она ухватилась своими лапками, и Бенни аккуратно её вытащил из озера. Немного отдышавшись, бабочка поблагодарила Бенни:
— Спасибо тебе, добрый медвежонок! Я сидела на цветке рядом с озером, но вдруг подул очень сильный ветер и снес меня в озеро. Как хорошо, что ты проходил мимо, а то я могла бы и погибнуть. Кстати, а почему ты один гуляешь возле озера? Где твои мама с папой?

У Бенни опять накатились слезы на глазах. Он рассказал все бабочке и начал показывать, куда он идет. Но неожиданно для себя понял, что совершенно потерял ориентир, он опять заблудился и Бенни разрыдался.
— Как хорошо, что ты все-таки проходил мимо. Ты не поверишь, но я знаю куда тебе надо. Я была бы очень рада тебя проводить до леса. Вот только лететь я не могу. Мои крылышки намокли.
— Давай ты сядешь ко мне на спину и будешь говорить, куда идти, — предложил Бенни.

Бабочка с удовольствием согласилась, и они двинулись в путь. По дороге у бабочки просохли крылья, и она стала ими играть то открывая их, то закрывая, сидя на спине у Бенни. Наконец они дошли до леса.

— К сожалению, добрый медвежонок, я не могу дальше с тобой продолжить путь. Мне надо лететь на свою поляну. Я была рада тебе помочь, до свидания! – сказала бабочка и упорхнула.
Бенни зачарованно смотрел ей вслед. Как только бабочка скрылась с глаз, Бенни задумчиво посмотрел на лес. Как же узнать, куда идти дальше? Бенни неуверенно двинулся в чащу леса. Он шел, внимательно осматриваясь вокруг в надежде узнать знакомые места. Но все было совершенно ему незнакомо. Бенни уже стал отчаиваться и расстраиваться, как вдруг услышал крики птиц. Они были совсем рядом, крики не были похожи на пение, а больше на крики помощи. Бенни помчался в сторону звука.

Бенни и дятел

Выбежав на небольшую поляну, Бенни увидел как небольшая лисица подкрадывалась к птенцу дятла, как оказалось того самого, который сообщил медведям о пожаре. Маленький птенец видимо выпал из гнезда и это заметила лисица. Дятел никак не мог отдать своего птенца на съедение. Он храбро подлетел к птенцу, весь взъерошился и кричал во все горло, пытаясь испугать лисицу. Как раз в этот момент вбежал на полянку Бенни и не долго думая, бросился в сторону лисицы, рыча так громко, насколько он мог в свои годы. Лисица убежала, оставив птичью семью и Бенни на полянке.
— Спасибо тебе, храбрый медвежонок! – немного успокоившись, сказал дятел. – Мой птенчик только учится летать. Я наблюдал за ним со стороны, как вдруг появилась эта лисица. Спасибо тебе еще раз! Наверное ты тот самый медвежонок, который потерялся?
— Да, а откуда вы знаете? – удивленно спросил Бенни.
— Я тут много чего знаю, — ответил дятел. — Знаешь, что, дружок. Подожди-ка меня тут, пока я провожу моего птенчика до гнезда. А потом я тебе помогу.
Бенни остался ждать возращения дятла. Он еще раз и еще раз вспоминал слова старичка-лесовичка о том, что друг познается в беде. Как жаль, что его друг оставил его, когда у Бенни случилась беда.
— Зато сколько ты друзей приобрел, пока ходил в лесу, — неожиданно послышался знакомый Бенни голос.
— Старичок-лесовичок! – воскликнул Бенни. – Про каких друзей ты говоришь?
— Ну как же? А волчонок? А бабочка? А дятел с птенчиком? – ведь ты же им всем помог. Они тебя отблагодарили и тоже помогли. А как весело ты бегал наперегонки с волчонком! А с бабочкой как хорошо вы поговорили! Какие интересные сказки вы друг другу рассказали! А видел ли ты птенчика, когда ты его спас? Он смотрел на тебя такими благодарными глазами, ты для него герой и пример для подражания! Послушай, пожалуйста, на прощание. Когда ты вернешься, ты поймешь, кто твой настоящий друг. А на будущее запомни. Тот друг хорош, кто плохому не научит. А если твой друг захочет с тобой в плохие игры поиграть, беги от него. Запомнил?
— Да, — сказал Бенни немного грустно.
— А теперь мне пора. Больше постарайся не теряться в лесу. Договорились?
— Договорились, — твердо ответил Бенни.
— Бенни, — вдруг услышал медвежонок очень знакомый голос, который он сразу же узнал.
— Папа, — закричал Бенни и кинулся скорее к нему. Они оба обнялись.
-Папочка, папочка, прости меня. Я самый плохой сын на свете. Но я так тебя люблю, прости меня, пожалуйста. Я готов понести любое наказание, лишь бы вы простили меня, — Бенни, крепко прижимая папу, расплакался.
— Что ты, сынок. Главное, что ты нашелся, что ты жив и здоров. И вовсе ты неплохой, каждый может заблудится. Хорошо, что дятел помог. Он уже второй раз меня сегодня выручает, — ответил папа.
— Нет, папочка! Я плохой. Ты просто не знаешь, что я натворил. Это же я виноват, что твоя любимая пасека сгорела. Это я во всем виноват. А еще я обманул маму и Мару. Я самый плохой сын, — протороторил Бенни.
Папа опустился на колени Бенни, посмотрел ему в глаза и сказал слова, которые Бенни запомнил наверное на всю жизнь:
— Бенни, мы любим тебя, чтобы ты не натворил. Я вижу, что вырастил достойного сына. Ведь не может плохой сын честно признать свою вину. Если ты искренне раскаиваешься в том, что ты сделал, и хочешь это исправить, то ты на правильном пути. Значит мы тебя правильно воспитали. А про пасеку не беспокойся. Мы с тобой отстроим ее вместе. У нас еще целое лето впереди.
Успокоившись, Бенни хотел было поблагодарить старичка-лесовичка и попрощаться, но только когда он повернулся, то уже никого не увидел.
Тогда Бенни и его папа двинулись домой. По дороге Бенни рассказал ему все, что с ним произошло. А когда они добрались до дома, то их встретили радостная мама и Мару. Они расцеловали Бенни и усадили пить чай с медом и любимым печеньем Бенни. Конечно же, потом Бенни не избежал серьезного разговора, но это был разговор на равных. С Бенни разговаривали как с взрослым. Он ведь и так взрослый. Только взрослые могут понимать и признавать, и главное исправлять, свои ошибки.

Вопросы для обсуждения:

• А как ты думаешь, исправился Топтыг или остался таким же? Может быть он раскаялся и попросил прощения у Бенни? Если Топтыг в следующий раз посоветует обмануть сестру и маму, то что ответит ему Бенни?
• Виделся ли Бенни с волчонком, бабочкой и птенчиком дятла, с которыми он встретился в лесу? Давай придумаем историю про их встречу.
• А как стали общаться Бенни и Мару после этой истории?

Еще удивительно мудрые, веселые, добрые и интересные мамины сказки читательниц сайта «Родная тропинка» и участниц нашей Интернет-Мастерской развивающих игр «Через игру — к успеху!» Вы найдете в статьях:

• мамина сказка про ревность

Дружить нужно уметь. Кажется, что это очень просто, но не у всех получается стать настоящим другом. Понимать, что такое дружба, ребенок начинает с 4-5 лет. И это самое время, чтобы начать с ним читать книги про дружбу (для детей). В этом разделе Вы найдете книги, любимые уже не одним поколением маленьких читателей. Захватывающие приключения и невероятные истории, произошедшие с героями книг про дружбу (для детей), расскажут ребенку, что такое взаимовыручка, объяснят, что ради друга иногда приходится жертвовать чем-то важным (временем, деньгами, силами) и что нельзя требовать от него чего-то в ответ.

Каникулы в Простоквашино — Эдуард Успенский
Самый лучший отдых для дяди Федора — поездка в Простоквашино. Начинает собираться он еще в мае. Мама, правда, была не в восторге от этой идеи, но сына неожиданно поддержал папа. Дядя Федор планирует торжественно и вызывающе ничего не делать, но все пошло не так как задумывалось.

Старик Хоттабыч — Л. Лагин
Волька выныривает из воды со старинным кувшином в руках. Клад? Но все оказывается еще интереснее. Там много веков томился джин, который за свое освобождение готов служить юному пионеру, оберегать от неприятностей. Но, стараясь помочь Мальчику, Хоттабыч сильно перегибает палку

Волшебник Изумрудного города — Волков Александр Мелентьевич
Обычная девочка, оказавшись в этой сказочной стране, становится освободительницей маленького народа, Феей Убивающего домика. Но, чтобы вернуться домой, ей придется пережить невероятные приключения и найти преданных друзей по дороге в Изумрудную страну к Великому Гудвину

Приключения Тома Сойера — Марк Твен
Этот несносный проказник всегда найдет приключения на свою голову. Ему никогда не сидится на месте, и никакие наказания на него не действуют. Вместе с друзьями он переживет много веселых и опасных приключений и влюбится в самую красивую девчонку в их городке.

Как приручить дракона — Крессида Коуэлл
Будущий вождь Лохматых хулиганов очень отличается от сверстников. Маленький, щуплый, невезучий, Иккинг не пользуется уважением в своем племени. Но уже скоро ему придется пройти трудный путь и стать Героем. Только сначала ему нужно выдержать Испытание: поймать и приручить дракона

Сверстники — Марджори Киннан Ролингс
Повесть американской писательницы Марджори Ролинс, рассказывающая о сыне фермера, живущего среди лесов, в дали от большого города. Мальчик любивший природу и животных, спас только что родившегося олененка, и тот стал ему настоящим другом, преданным и верным.

Гарри Поттер и философский камень — Дж. К. Ролинг
Младенцем он выжил после нападения могущественного мага. Не просто выжил, но и заставил его исчезнуть. Чтобы уберечь мальчика, Дамблдор отправляет его к родственникам, которые ненавидят все, связанное с магией. И только получив приглашение в Хогвартс, Гарри узнает, кто он на самом деле

Тимур и его команда — Аркадий Гайдар
Мальчишки под руководством Тимура решили взять под свою опеку семьи красноармейцев. Они колют дрова, носят воду, следят за порядком. Это тайна, о которой не знает ни один взрослый. Их штаб находится во дворе дома девочки Жени, которая находит его совершенно случайно.

Та сторона, где ветер — Владислав Крапивин
Мальчишки поселка Береговой были увлечены запуском воздушных змеев. Генка Звягин — хулиган и двоечник — целыми днями пропадает в поле. Но однажды у него появился конкурент, и Генка, решив разобраться с ним \»по-своему\», знакомится со слепым мальчиком Владом.

Маленький принц — Антуан де Сент-Экзюпери
Очень необычная повесть Экзюпери, заставляющая по-другому взглянуть на мир, который нас окружает, показывающая ценность самой жизни. Не бывает случайных встреч и пустых разговоров — во всем есть большой, часто скрытый смысл, который надо научиться видеть.

Малыш и Карлсон, который живёт на крыше — Астрид Линдгрен
Как здорово, что для приземления Карлсон выбрал подоконник Малыша. Сколько невероятных, забавных и даже опасных приключений пережили они вместе: полеты, прогулки по крышам, игра в привидение… Жаль только, что никто не верит в его существование.

Динка — Валентина Осеева
Динка — упрямая, искренняя, свободолюбивая девочка. Она не может долго сидеть на месте, и всегда сама выбирает себе друзей. Со своим лучшим другом, сиротой Ленькой, она переживет много забавных приключений и многое узнает о жизни бедняков.Денискины рассказы — Виктор Драгунский
Сборник замечательных, веселых рассказов о жизни Дениски Кораблева и его приятелей радует уже не одно поколение ребят. Их приключения и шалости вызывают неподдельный интерес, дарят хорошее настроение, а переживания и неудачи заставляют сопереживать и сочувствовать.

Дождь — Людмила Дунаева
Сказочная повесть, рассказывающая о собаке, охраняющей дом, и коте, который поддерживает в нем тепло и уют. Они преданно ждут возвращения Хозяина, которого пока нет, но он обязательно вернется. Ожидание и вера сближает их, и они становятся друзьями.

Тоня Глиммердал — Мария Парр
Рыжеволосая Тоня настоящая гроза Глиммердала! Ее знают все не потому, что в округе больше нет детей, а потому, что ее просто нельзя не заметить. Скучать и киснуть девочке некогда — вокруг столько всего интересного. К тому же у нее есть друг — необыкновенный старик, прекрасно играющий на скрипке

Робинзон Крузо — Даниель Дефо
Этот мужественный человек, потерпев кораблекрушение, оказался на необитаемом острове. Он не просто смог выжить, обустроить свой быт, но спасти туземца от племени людоедов, приплывших на его остров. 28 лет он провел вдали от цивилизации и, наконец, смог вернуться.

Белый пудель — Александр Куприн
Шарманщик Мартын, мальчик Сергей и их пудель дают уличные представления, зарабатывая на пропитание. На одной даче избалованный мальчик — сын хозяев, впечатленный трюками Арто, требует у матери купить собаку, не понимая, что не все, что покупается, продается.

Белеет парус одинокий — В. П. Катаев
Повесть рассказывающая о дружбе и приключениях Гаврика — сына бедного рыбак — и Пети — мальчика из обеспеченной семьи. Их детство совпало с непростым временем — революцией 1905 года. Ребята и их родители будут самоотверженно помогать беглому матросу, которого разыскивает полиция.

Золотой компас — Филип Пулман
Отправившись искать исчезнувшего друга, Лира оказывается на Севере. Там правят бронированные белые медведи, а в небе летают настоящие ведьмы. Эта страна стала экпериментальной площадкой для опытов, проводимых великим злом. Источник этого зла должна будет найти девочка

Спасибо Уинн-Дикси — Кейт ДиКамилло
Жизнь одинокой маленькой девочки меняется после встречи с бездомной собакой, которая умеет улыбаться. Индия знакомится с людьми, которым тоже не хватает душевого тепла, одинокими и несчастными. Добрая девочка со своей необыкновенной собакой помогает им подружиться.

Правда, мы будем всегда? — Сергей Козлов
Невероятно лиричная книга рассказов о Ежике, Медвежонке и их друзьях. Их празднование Нового года, путешествие в тумане, уборка ночного неба и попытки поймать облако надолго останутся в душе каждого ребенка.

Возвращение блудного попугая — А. Курляндский
Смертельно обиженный на Вовку Кеша решает покинуть дом, где его не оценили по достоинству. Правда, скоро он пожалел об этом, но найти дорогу назад не смог. На улице Иннокентий знакомится с человеком, который взял его к себе. Вот тогда Кеша понял, каким замечательным хозяином был Вовка.

Приключения Мишки Мочалкина — Юрий Третьяков
Дубово — дачный поселок, разделенный двумя враждующими группировками мальчишек. Мишка и Хвостиков были отвергнуты обеими. Объединившись и начав шпионить за подозрительной дачей, они познакомились с Володей, мальчиком-инвалидом, и как-то незаметно смогли помирить поселковых ребят

Толстый мальчишка Глеб — Юрий Третьяков
Приехав в Гусиновку на каникулы, Глеб познакомился с Мишаней. Рассказывая о себе и своем городе, мальчик немного приврал, но произвел на него неизгладимое впечатление. Это было замечательное лето: ночные вылазки, поход за грибами, охота на воробьев — будет о чем вспомнить!

Приключения послушного Владика — Добряков Владимир
Золотой ребенок. Мамина гордость — Владик, чтобы угодить новым друзьям, попробовал вино и сигареты, начал брать без спора вещи. И только отъезд к тете и знакомство с Егоркой помогли мальчику стать самостоятельным и научиться отстаивать свое мнение.