Президентская внучка. Ксения Горбачева. Биография и личная жизнь

Отношение к Горбачеву в возлюбленном Отечестве разное. Кто-то любит, кто-то ненавидит. Не будем считать, кого больше. Дело не в количестве, а в качестве. В качестве сильных чувств в том числе. У каждого - своя правда. И истина - она вовсе не обязательно где-то на небесах или только истории принадлежит. И у одного человека может быть истина. Плюс еще у одного, плюс еще у одного, и еще...

Так называемой объективности, наверное, вообще нет. Во всяком случае объективность - это не безразличие и не альтернатива субъективности, а, может быть, просто сумма субъективностей.

Накануне восьмидесятилетия первого президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева я встретилась с его дочерью Ириной Вирганской-Горбачевой.

Интервью длилось два с половиной часа. Где-то в середине разговора Ира сказала: "Знаешь, я всегда отвечаю за свои слова и поступки. Но что касается других людей, даже самых близких, не могу быть интерпретатором. Вот Раиса Максимовна написала книгу. Всего одну. Хотела еще написать о годах после отставки. Не успела. А Михаил Сергеевич много книг написал. И, понимаешь, у меня тут обрыв... Вот папа жив-здоров, и пусть сам всем рассказывает про свои чувства, восприятия, отношения с людьми. А я не имею права..." И, помолчав: "Меня поражает чудовищность сегодняшних воспоминаний, мемуаров, интервью. Каждый за своего героя все решил, все изложил, все подумал..."

Так вот: в этом интервью Ира Горбачева просто дочь. Не более. Но и не менее. Взгляд "близко наедине". Или конспект для себя.

И еще будем помнить: несказанное есть часть сказанного, а не наоборот.

О детстве

"Мои родители при мне всегда вели себя очень сдержанно, без такого, знаешь, внешнего проявления любви. Но было вот что: взаимопроникновение. Это когда папа приезжает с работы, и вот вся семья слушает про всех овец и про то, где что сгорело и куда он ездил и с кем говорил... Мама вернулась с кафедры и начинается: такой студент, сякой студент... И я - про себя... Все жили одной жизнью, хотя, конечно, у папы и мамы в их профессиях происходило и что-то отдельное, личное.

Помню постоянную тишину в доме. Все - в книгах. И я параллельно родителям - тоже. В четыре года начала читать. Специально никто не учил. Что-то спрашивала, какие-то буквы объясняли...У нас была огромная библиотека, и я как приковалась к ней в четыре года, так и читала беспрерывно безумное количество книг.

Из бытовых условий помню жизнь в коммуналке. Имен соседей не помню, но помню их лица и количество дверей: кроме нас, там жили восемь семей. Помню кухню с газовыми плитами, помню и ругань, и хорошее что-то. Мне было тогда три-четыре года.

Родители по убеждениям не отдали меня в спецшколу для детей партноменклатуры. Училась я в самой обычной школе. Но как только Михаил Сергеевич вступил в должность первого секретаря Ставропольского горкома партии, я, десятилетний ребенок, стала публичной персоной. А детская подростковая среда - она же и так непростая. Там и так складываются - внутри и с внешним миром - свои жесткие отношения, а если на это накладывается еще то, что у тебя папа - партийный начальник... Тогда отношения канализируются по разным направлениям. Первое: неприязнь. Второе: ну, желание подлизаться или притереться, что ли. Ощущала ли я это? И ощущала, и обжигалась. Тогда у меня еще не было таких развитых инстинктов, как сейчас (смеется). Ну, сейчас уже меньше хотят подлизаться. Слава тебе, Господи, я от этого избавлена давно.

Короче, со временем отношения с одноклассниками у меня выровнялись. Нет, организованно не травили. Думаю, для того чтобы тебя травили организованно, нужно быть жертвой. Внутреннее чувство жертвы должно быть. Это чувствует толпа. Даже школьная. Я же с детства к людям-жертвам не относилась".

О "кремлевской семье"

"После школы пошла в медицинский. Выбор был мой. Но продиктован обстоятельствами. Я очень хотела уехать в Москву, поступать на философский факультет МГУ. Но мои родители... нет, они не сказали, что, мол, мы тебе запрещаем... Но ненавязчиво много раз говорили: "Как же так... ты у нас - одна... и ты уедешь?.." А в Ставрополе мне особо не из чего было выбирать. Но врач - хорошая профессия, и я внутренне была к ней готова.

А только начался мой 4-й курс в меде, Михаила Сергеевича* забрали на работу в Москву. Я пребывала в счастье. Но по первой реакции мамы не поняла, рада ли она. Мама уехала с папой сразу, с одним чемоданом, а мы с мужем - чуть попозже. И вот когда я через полтора месяца ее увидела, то она была уже какая-то обновленная.

Москву мама очень любила. Воспоминания о студенческих годах и все такое. Хотя и Ставрополье любила. Не так уж сам город... Но вот эта возможность выйти за город и идти, идти, идти, а вокруг - горы и поля, луга и степи... Она всю эту красоту очень любила. Они с папой высоко в горах травы собирали.

И когда мы стали "кремлевской семьей", абсолютно ничего в наших внутренних отношениях не изменилось".

Здесь Ира умолкает и задумчиво, медленно, осторожно подбирая слова, говорит: "Но у нас такая страна... Понимаешь, если я сейчас скажу, что все мы также приходили домой и всё-всё друг другу рассказывали, значит, опять пойдут разговоры, что решения Политбюро принимались в семье Раисой Максимовной или еще, не дай бог, приплетут меня... Но это же анекдот! Те решения, которые были политическими, в семье не обсуждались. Обсуждались эмоции, реакции, ощущения, переживания. Вот на уровне: устал - не устал, это мучает, то беспокоит... Человеку всегда ведь нужно с кем-то поговорить, нужен собеседник.

Но все можно вырвать из контекста и тут же опошлить. Так опошлили и сделали мифом, и он, этот миф, до сих пор живой, до сих пор гуляет - о Раисе Максимовне. Она решала! Она управляла! Она командовала! Но не было этого у мамы.

Вот у меня, да, командный голос уже появляется. Однако, когда? Когда папа ест пятую булочку. Ну, ты же понимаешь: тут нельзя уступать. Вот что делать, если папа пьет кофе и ест пятую булочку?.. Я говорю: "Папа, это пятая булочка!" А он: "Ты, что, считаешь?!" И доказывает, что первая..."

Дед Раисы Максимовны был честным трудолюбивым крестьянином. Его арестовали как "врага народа". А бабушку изгнали соседи. На глазах всей деревни она умирала от голода и горя, и никто ей не помог.

Дед был расстрелян 20 августа 1937 года. И вот ровно пятьдесят четыре года спустя, в путч, 20 августа 1991 года, как вспоминает Ольга Здравомыслова,* Раису Максимовну поразило и испугало совпадение этих дат. Ночью, там, в Форосе, она никак не могла заснуть, а когда врач предлагал ей снотворное, отказывалась: "Я боюсь, что усну, потом проснусь где-нибудь в другом месте, далеко отсюда, а все убиты, и девочки тоже".

Дед Михаила Сергеевича тоже был репрессирован. Из воспоминаний Раисы Максимовны видно, что Горбачевы сформировались в годы "хрущевской оттепели" и относились к поколению "детей ХХ съезда", к "шестидесятникам", боровшихся с наследием сталинизма. Для них Сталин был тиран. Всё! Точка! Твердая точка. Никаких запятых и "но". Есть вещи, где даже грамматика протестует. И не только грамматика

Недавно в Америке замечательный русский поэт Наум Коржавин вот что сказал мне о перестройке и Горбачеве: "Большое значение для нас имело освобождение от гнета сталинщины. А потом было освобождение от коммунизма. И часто те люди, которые достигли следующей ступени, презирали тех, кто застрял на предыдущей. Ко времени появления Горбачева я уже освободился от коммунизма. А он начал освобождаться и освобождать других от оцепенения и сталинщины. Поэтому некоторые считали отношение Горбачева к жизни недостаточным. А я ему благодарен. Потому что стране, чтобы идти дальше, надо было освободиться от оцепенения и сталинщины. И горбачевская активность в этом направлении была очень нужна".

Об отставке

"После папиной отставки у нас, да, замолчали телефоны. Ну, замолчали и замолчали... Просто отсеклись какие-то люди. Близкие в том числе. Но, видишь, в чем дело? Появляются новые люди, новые друзья. И остаются те, кто никак не отсекся. Это всегда так: кто-то отсекается, отсекается, а кто-то остается... До конца никогда никто и ничто не отсекается. А то, что не отсеклось, это уже твоя особая ценность и радость...

Хотя отставка, правда, была очень тяжелой. Особенно в начале девяностых. Все эти суды, вся эта травля, выселения фонда. Мама больная... После Фороса она была с такими проблемами... Не только рука отнялась, еще и ослепла..." - "Это можно написать?" - спрашиваю я. Ира, вздыхая: "Можно. Теперь уже всё можно. Ну, в общем, масса была проблем, и финансовых в том числе. Пенсия у Михаила Сергеевича, не помню точно, то ли один доллар в переводе на рубли, то ли два... А в стране какая ситуация? Всё плохо, и во всем виноват Горбачев. Но! Та степень свободы, которую я ощутила после папиной отставки, она ни с чем не сопоставима! Свобода от постоянного давления... Будь там, делай то, делай это... У меня не было никаких должностей, но эта страшная моральная ответственность за то, что где-то что-то рвануло, что-то случилось... и это давит на тебя, и давит, и давит... И вот свобода... Что бы с тобой ни делали, что бы ни писали, как бы ни уничтожали - ты свободен!"

О смерти мамы

"Смерть мамы - черный провал. Дикие сны преследуют меня до сих пор. Страшные, невероятные сны... Мне снится мама и ужас этих снов в том, что мама появляется в моих снах живая, как будто ничего с ней не случилось, и начинает мне говорить что-то про сегодняшние дела... И я не могу понять, кого же мы похоронили? К кому ходим на кладбище? И вот этот кошмар я переживаю все одиннадцать лет как умерла мама. Сегодня эти сны снятся мне уже чуть реже, а когда это только случилось, дальше было беспрерывно".

До смерти Раисы Максимовны Ира жила в Москве, в квартире. Развелась с мужем, растила дочек сама. Старшую в одну школу надо везти, младшую - в другую, самой на работу, короче, жить за городом вместе с родителями - терять кучу времени.

После института Ира защитила диссертацию, трудилась в Кардиологическом научном центре, а в 1994 году Михаил Сергеевич сказал дочке: давай думать о том, как мы будем работать с фондом. Ира подумала-подумала и поняла, что она - чистый ученый и совершенно не разбирается ни в экономике, ни в бизнесе, ни в менеджменте.

Ей было тридцать семь лет. Но она решилась: оставила работу и села за парту в бизнес-школе Академии народного хозяйства. И только после ее окончания стала работать в Горбачев-фонде.

"А в 1999 году мама оказалась в Мюнстере,* в клинике. И мы до последнего надеялись, что она поправится. Пусть за ней понадобится длительный уход, реабилитация, мы верили: она выздоровеет. И Михаил Сергеевич своей волей принял тогда решение: назначил меня вице-президентом фонда со всеми полномочиями президента. Ну, он будет неотлучно с мамой и, наверное, долгое время... А фонд - это же организация, там люди работают, прерываться нельзя. Вот так я стала вице-президентом".

О семье без мамы

Когда Раиса Максимовна умерла, Ира в один день собрала вещи в своей квартире, взяла дочек и переехала к Михаилу Сергеевичу на дачу.

"Да, было далеко ездить, отнимало много времени и сил, но я же понимала, что он не должен оставаться один. Просто не должен. А ничего другого не придумаешь и не сделаешь. Либо ты - семья, либо ты - не семья.

Первые два года после маминой смерти мы с папой прожили безотрывно друг от друга. Абсолютно безотрывно. Мы работали вместе, в командировки - вместе, дома - вместе...

Но через два года, когда Ксюше был уже двадцать один год, а Насте - четырнадцать, стало сложнее: друзей позвать они не могут, как-то неудобно, побаиваются дедушку, в девять вечера надо стоять навытяжку, дедушка волнуется...

А семья - это же все без исключения члены семьи. И соблюдать баланс в семье - целая история...

Вот я и продала квартиру свою в Москве, купила в Жуковке очень небольшой дом. Что это дало? Относительную свободу передвижения для моих девушек, потому что я крайне лояльный родитель. И к папе от нашего дома ехать пять минут. Ну, вот, в соответствии с этой парадигмой мы по сей день и живем".

После развода Ира вполне серьезно дала себе слово: больше никаких мужчин и никаких браков. Но потом встретилась с Андреем Трухачевым. И тоже было очень сложно. За каждым - шлейф личных проблем, шлейф собственной жизни, надо было многое решить, понять, осмыслить, и вдвоем, и в одиночку. Они даже расставались на год, чтобы все понять. Поняли и в 2006-м поженились. С тех пор - счастливы.

О рабочем дне отца

"Рабочий день папы - он разный. Бывает относительно спокойный. А бывает: лекции в американских университетах и за двенадцать дней мы десять раз перелетаем с места на место в разные концы страны.

Лекции Михаил Сергеевич вынужден читать потому, что это главный наш заработок. Аудитории - от пятисот до двенадцати тысяч человек. Такие публичные лекции - огромное физическое и интеллектуальное напряжение. Здесь, в России, папа тоже читает лекции в МГУ или в РГГУ, но реже и бесплатно".

После смерти Раисы Максимовны Горбачев дико загрузил себя работой. Ира считает, что он делает это специально, чтобы не думать о маме ежесекундно.

О памяти и благотворительности

Именно Раиса Максимовна Горбачева, как Первая леди, возродила в Советском Союзе благотворительность. До нее это слово в возлюбленном Отечестве было бранным.

Первый проект: открытое ею отделение для лечения детских лейкозов в Республиканской детской клинической больнице N 20. Первый вклад Раисы Максимовны - гонорар за ее книгу "Я надеюсь..." Вся Нобелевская премия Горбачева (почти один миллион долларов) была распределена между несколькими больницами, в том числе пошла и в Республиканскую детскую больницу. Раиса Максимовна поддерживала музеи Рублёва и Цветаевой, музеи личных коллекций, помогала восстановлению церквей, памятников архитектуры. Благодаря ей на родину вернулись рукописи русских классиков.

Уже перестав быть Первой леди, она неустанно занималась благотворительностью. Весной 1999 года помогла двум больным лейкозом малышам из глухих деревень, чьи мамы обратились к ней через газету.

Малышей спасла, а сама умерла через четыре месяца именно от этой болезни.

В 2007 году при поддержке государства и бизнесмена Александра Лебедева в Санкт-Петербурге был открыт Институт детской гематологии и трансплантологии имени Раисы Максимовны Горбачевой. Здесь лечат детей со всей России и стран СНГ. Институт этот - учреждение государственное, но семья Горбачевых помогает ему очень существенно. И результаты потрясающие: если в восьмидесятые годы прошлого века пятилетняя выживаемость детей с лейкозами в СССР составляла 7-10 процентов, в то время как в европейских клиниках более 70 процентов больных детей излечивались полностью, то сегодня результаты лечения больных детей в Институте детской гематологии и трансплантологии имени Раисы Максимовны Горбачевой - на уровне ведущих гематологических центров Европы.

А всего Горбачев-фонд потратил на благотворительность одиннадцать миллионов долларов. Ира говорит, что цифра очень условная и приблизительная, без учета двух последних лет и не считая той гуманитарной помощи, что в девяностые годы под эгидой фонда шла в Чечню и другие "горячие точки". И это при том, что Горбачев-фонд - не благотворительная организация, а Международный фонд социально- экономических и политологических исследований. То есть благотворительностью могли бы не заниматься вообще. И никто бы не смог осудить.

Также, как совсем не обязан был Михаил Сергеевич Горбачев делать из своего дня рождения благотворительное мероприятие... Но Ира предложила отцу именно эту идею благотворительного юбилейного вечера... С одной-единственной целью: еще раз помочь детям, больным лейкемией.

О праздновании юбилея

"И вот только началась подготовка к юбилею папы, как опять миф запрыгнул... То в Интернете, то по радио, то даже в "перестроечных" изданиях... Ага!!! Лондон!!! У нас же там теперь - все!!! И Горбачев - туда же!

А день рождения Михаила Сергеевича между тем уже начался. Выставкой "Михаил Горбачев.PERESTROIKA".

Собственно, Горбачева на выставке мало. И это понятно: страна - она же больше... Главная концепция выставки сразу сложилась в моем первом разговоре с директором Московского дома фотографии Ольгой Свибловой. Эта выставка не только о Михаиле Сергеевиче, а это он, Михаил Сергеевич, на фоне страны. И где эта выставка? В Москве! На Манежной площади! Но никто это не обсуждает. Все обсуждают Лондон.

24 февраля открылась выставка в Берлине. Почему - Берлин? Потому что Берлин стал символом окончания "холодной войны".

А 2 марта, в самый День рождения, мы гуляем в Москве. Со своими самыми близкими. С партией друзей Горбачева. Там будут и студенческие друзья, и друзья всей его жизни...

15-16 марта в Горбачев-фонде конференция, которая будет проходить с "Мемориалом" - о "шестидесятниках".

Теперь - о Лондоне. Вот уже пять лет каждый год там организовывает благотворительные балы семья Лебедевых. Ну, и мы вместе с ними. Собираются деньги, которые идут в Фонд Раисы Горбачевой. А на сей раз это - другое мероприятие, организованное Горбачев-фондом и компанией "Горби-80" в честь юбилеея Михаила Сергеевича.

Почему Лондон? Великобритания как страна и Лондон как город "заточены" на такие мероприятия. Там не надо преодолевать тысячу препятствий и кому-то что-то бесконечно доказывать. Тот же "Альберт-холл" идет навстречу нам по всем направлениям... Например, именные ложи. Эти ложи принадлежат отдельным семьям и компаниям и выкуплены на годы вперед, так вот люди отказываются от своих лож в тот вечер в нашу пользу...

У нас нет административного ресурса. И я тебе скажу: деньги на этот концерт собираются с трудом. Это вынуло из меня огромные силы. Мне очень помогает Ксения, старшая дочь, ну, и младшая, Настя, задействована. Я не могу передать, сколько встреч и разговоров...И когда мне говорят: вот российский бизнес не готов к благотворительности... Может, и не готов. Но и западный бизнес не готов. Бизнес по сути своей изначально нацелен только на извлечение, на приобретение прибыли. Но там, на Западе, общество давно поставило бизнес на место, в определенные рамки и заниматься благотворительностью стало для бизнеса обязанностью. А у нас пока это - вопрос доброй воли отдельных людей. Поэтому все выглядит так: ходишь и просишь... Кто-то откликается, кто-то нет... Но помогает и российский бизнес. Не скажу, что в массовом порядке и так, чтобы это решило все проблемы, но помогает".

В английской прессе называется сумма: пять миллионов фунтов планируется собрать на благотворительном балу в Лондоне в связи с юбилеем Горбачева. Деньги, повторяю, пойдут на лечение детей, больных лейкемией.

О восхищении

В конце беседы я спрашиваю Иру Горбачеву, что ее более всего восхищает в отце.

"Мы были с ним в какой-то, уже не помню, в какой именно, стране, ехали на машине, он смотрел в окно, а там по улице шли люди, и черненькие, и узкоглазенькие, и всякие-разные, и он сказал: "Доча, ты посмотри, сколько всего Бог создал... Это же, значит, все нужно. И всех, значит, надо любить"...

Он знает людей. Знает их слабости, странности, недостатки и даже те недостатки, которые очень отрицательные. И все равно любит. И глупых, и злых, и смешных людей. Любых!

Вот это восхищает меня в моем отце больше всего: абсолютная беспримерная порядочность и абсолютное человеколюбие".

* Ира своих родителей называет то папа и мама, то по имени-отчеству, я так и оставила в тексте, не стала править.

*Ольга Здравомыслова - исполнительный директор Горбачев-фонда.

*Мюнстер - в клинике этого немецкого города Раиса Максимовна Горбачева провела последние восемь недель своей жизни.

В 1980 году родилась дочь. Назвали девочку Ксенией.

Детские годы президентской внучки

Малышку обожали все домочадцы, но не баловали. Она воспитывалась в строгости, с детства ей рассказывали о правилах этикета. Мама Ксении всячески развивала дочь, старалась дать ей хорошее образование, зная, что все это в будущем ей пригодится.

Свою долю в воспитание внучки вложила и бабушка - Раиса Максимовна. Она много времени посвящала общению с Ксюшей, объясняла, как и почему нужно поступать в конкретных ситуациях. Бабушка никогда не навязывала свое мнение и взгляды, а только направляла девочку к выбору правильного решения.

Каждый год Ксюша с семьей отдыхала в Крыму, и эти поездки девочка всегда ждала с нетерпением. Она обожала море и ялтинское побережье.

О своем детстве вспоминает с особым теплом Ксения ее яркая и интересная. Много приятных моментов осталось в памяти: как каждый вечер ей читали сказки перед сном, как за большим столом собиралось все семейство и обсуждало насущные проблемы, как бабушка и вечно занятой дедушка гуляли вместе со своей любимицей - все помнит она до мелочей. Особенно яркие воспоминания связаны с тем, как мама привела Ксюшу-первоклассницу на линейку в школу, а через 10 лет встречала уже выпускницу с аттестатом в руках. О первой влюбленности она тоже не забыла.

Ксения Горбачева занималась в балетной школе Большого театра. За 10 лет учебы она несколько раз выступила на сцене, но выдающейся балериной не смогла стать. Причиной стали частые болезни и травмы суставов, колен. Взрослая Ксения, вспоминая свои уроки балета, жалеет, что детства с играми и общением со сверстниками у нее не было. День девочки был расписан поминутно. Ежедневные занятия и тренировки отгимали много времени.

Дебютантка парижского бала

Во Франции ежегодно проводится благотворительный бал, в котором принимают участие 23 девушки из разных стран мира. Дебютантки выбираются самым тщательным образом. Учитывают и благородность происхождения, и суммы на родительских банковских счетах. Участие в таком мероприятии для молодых дебютанток может стать началом их карьеры в модельном бизнесе.

В 2001 году стала одной из дебютанток Ксения Горбачева. Фото, на которых внучка Михаила Сергеевича одета в шикарное вечернее платье от Диора, после украшали страницы европейских журналов. Заметив красавицу в великолепном платье, модельер Лаура Биаджотти пригласила ее принять участие в Милане на Неделе моды. Она предложила девушке, пройдясь по подиуму, продемонстрировать ее новую коллекцию. Горбачева никогда не грезила стать моделью, но с удовольствием согласилась.

Студентка МГИМО. Знакомство с будущим супругом

Ксения Горбачева хотела учиться за рубежом. Но дед Михаил не позволил внучке покидать страну. Она поступила в МГИМО на факультет журналистики международного класса. В институте выучила испанский язык и успешно сдала госэкзамен. В 2003 году получила диплом специалиста старшая внучка Горбачева.

Ксения Горбачева в институте познакомилась с Кириллом Солодом, который тоже учился на факультете журналистики, но на 2 курса младше. Пара начала встречаться. Горбачевым избранник внучки нравился. Да и Ксения со своей мамой произвели приятное впечатление на родителей Кирилла. В девушке им пришлись по душе скромность, неизбалованность, интеллигентность и умение держать себя достойно в обществе.

Тихая свадьба и скорый развод

Весной 2003 года состоялась свадьба внучки Горбачева и сына бизнесмена Солода. На торжество было приглашено около 140 человек. Присутствовали политики, бизнесмены из разных стран. Праздник был тихим и спокойным, что очень удивило журналистов. Каждому участнику отводилась своя роль. Невесту выводил к жениху дедушка - Михаил Сергеевич.

После свадьбы взяла фамилию мужа и со всеми своими вещами переехала в подаренную его родителями квартиру Ксения Горбачева. Личная жизнь с Кириллом не сложилась, их брак просуществовал всего пару лет. После развода она снова стала Горбачевой.

Любимая работа Ксении Горбачевой

Ксюша, поступая в МГИМО, мечтала о карьере журналиста. Ей нравилась эта профессия. Однажды, отдыхая с компанией друзей, Виктор Дробыш познакомил ее с Иосифом Пригожиным. Девушке предложили работу, связанную с артистами. Для нее все было новым и неизвестным, но попробовать себя в этом направлении она согласилась.

Вскоре, набравшись опыта, она стала работать в продюсерской компании «Национальной музыкальной корпорации» В. Дробыша. Параллельно являлась одним из внештатных корреспондентов печатного издания «Грация».

Свадьба с Дмитрием Пырченковым

Познакомилась Ксюша со своим вторым супругом на работе. Дима Пырченков в прошлом был директором по концертам В 2009 году состоялась их свадьба. По сравнению с первым бракосочетанием все в этот раз у Ксюши было скромнее, гостей поменьше. О росписи СМИ оповещены не были. Чета не хотела оказаться под прицелом папарацци. Отметили торжественное событие в одном из ресторанов на Рублевке.

Дочь Александра

Дмитрий и Ксения Александру. Рожала женщина в Германии. В Берлине она выбирала не клинику, а доктора, который помог родиться ее ребенку. В одном интервью Ксения Горбачева призналась, что в России не хотела и не собиралась рожать.

Когда молодая мама услышала первый плач своей малышки, а после почувствовала прикосновение ее маленького тельца на своей груди, она разрыдалась.

После рождения дочери Ксения Горбачева с семьей жила в Германии. Сашенька училась в берлинской школе. О том, что у нее в роду знаменитые русские деятели, девочке рассказывают, показывая фотографии. В Россию семья приезжает только на новогодние каникулы.

Подробности о том, как живет старшая внучка Горбачева, тщательно скрываются. Она редко появляется на светских раутах, проводит время с семьей, посвящает себя любимой работе. Ее личная жизнь всегда интересовала журналистов. Но Ксюша Горбачева, как и ее младшая сестра Настя, не позволяет общественности узнавать больше, чем нужно.

Смену привычного уклада жизни, происходившую в начале 90-х годов, не каждый готов был принять. Последние годы существования СССР запомнились нам не только стремительными переменами, но и правлением довольно молодого по тем меркам политика - Михаила Сергеевича Горбачева. Как сейчас поживает бывший лидер страны и чем занимаются его потомки?

Дочка и внучки Михаила Горбачева всегда приковывали внимание прессы. И это абсолютно нормально, ведь потомки известных политиков, а тем более президентов всегда вынуждены отражать лучи славы их высокопоставленных родственников.

Единственной дочери Михаила Горбачева Ирине Вирганской исполнилось уже 60 лет. Она вышла замуж второй раз и живет размеренной супружеской жизнью с бизнесменом Андреем Трухачевым.

Ирина уже не появляется на светских мероприятиях, ведь большую часть свободного времени тратит на работу в Горбачев-фонде, вице-президентом которого является. Поэтому и приходится дочери последнего президента СССР жить на два города. Она много времени проводит и в Москве, и в Мюнхене, занимаясь делами отцовского фонда.

Куда больше внимания пресса уделяет дочкам Ирины - Ксении (1980 года рождения) и Анастасии (родилась в 1987 году). Девушки выросли эффектными, даже пробовали себя на подиуме, хотя именитый дедушка и мать видели их в другой сфере.

Со временем мир моды перестал привлекать девушек. Обе внучки Михаила Горбачева вышли замуж, и теперь всё время уделяют семейному очагу, избегая светских мероприятий.

Ксения Вирганская еще в 2003 году вышла замуж за однокурсника Кирилла Солода, но брак с сыном бизнесмена продержался всего лишь два года. Затем спутником Ксении стал Дмитрий Пырченков - бывший концертный директор Авраама Руссо.

Что касается трудовой деятельности Ксении, то тут стоит отметить пост главного редактора русской версии журнала L"Officiel, на котором внучку Горбачева в свое время сменила Ксения Собчак.

Анастасия Вирганская вышла замуж в 2010 году за успешного PR-менеджера Дмитрия Зангиева. По словам близких друзей пары, свадьба обошлась примерно в 1 миллион рублей. Учитывая небольшую зарплату самого Дмитрия, оплатил банкет, вероятно, любящий дедушка Анастасии. Мероприятие посетили только самые близкие друзья и родственники. Присутствовал и сам Михаил Сергеевич Горбачев.

Стоит отметить, что Анастасия успела поработать в журнале Grazia, а также главным редактором на портале trendspace.ru. Также она много путешествует по миру и активно помогает матери в работе с Горбачев-фондом.

Этот праздник не покажут, как сейчас принято, по телевизору: в новостях коротко сообщили, что президент Медведев удостоил первого и единственного президента СССР высшей награды страны - ордена Андрея Первозванного, а премьер Путин прислал поздравительную телеграмму.

На этом празднике не было ни одного представителя Кремля или Белого дома, не было официальных речей, гламурных лиц по $$$$ за вечер, не было парада нарядов и фотосессий для камер. На большом экране был показан только один ролик - фотографии ушедшей жены Горбачева, женщины, которая была любовью его жизни, - Раисы Максимовны Горбачевой, первой леди СССР, которая в ночь путча 20 августа 1991 года сожгла все 52 письма, которые любимый человек, первый секретарь крайкома, член ЦК и Политбюро, а потом генсек и президент писал ей. А он сжег 35 своих записных книжек. Когда прошли первые кадры, Горбачев вышел на сцену, у второго микрофона с гитарой встал Андрей Макаревич. И Горбачев спел песню памяти своей жены - «В позабытой пачке старых писем». А потом еще пел. Никто из нас, тех, кто был в зале, - бывшие члены последнего советского и первого российского правительства, академики, журналисты, действующие и попавшие в опалу телезвезды, люди бизнеса, - никто такого Горбачева не знал и не видел. Кроме близких ему людей.

Говорили много, но коротко и искренне: короткий скетч Михаила Жванецкого - яркая тому иллюстрация (читайте на стр. 27). Но главным событием вечера было другое: дочь Горбачева Ирина произнесла страстную политическую речь в защиту отца и его дела. Где-нибудь на Западе такое - обыденность: дети великих людей если и не становятся самостоятельными политиками, то нередко выступают с публичными выступлениями в поддержку дела своих отцов и матерей. У нас - в лучшем случае обнародуют свои воспоминания. The New Times подумал, что читателям журнала будет интересно прочитать речь Ирины Михайловны Вирганской

Ты знаешь, что я не большой любитель читать и слушать что-либо о тебе: все это тревожит память, бывает, и режет ложью по живому. Но в последние месяцы, накануне твоего юбилея, я прочла и прослушала, пожалуй, почти все, что было написано о тебе. И вновь каждой клеткой души пережила твою, нашу драму и триумф твоей, а значит, и нашей жизни.

Порой поражала простота анализа, мыслей, оценок. Например, ты - политик, который пришел к власти, в это время цены на нефть упали, надо было что-то делать, а ты не знал, что и как. Непонятно только, почему ты не воспользовался опытом товарищей типа Ким Ир Сена? Чуть больше маршей и парадов, чуть больше травки на пропитание - и все хорошо: лет 20 у власти, а там и цены подросли, как мы знаем. На этот вопрос эта группа аналитиков ответа не дает. Не было у тебя четко проработанного плана действий к моменту прихода к власти, посему плыл ты просто по течению, куда несло - ты не знал, знали все остальные, а ты к ним не прислушивался.

Правда, теперь ты уже 20 лет не у власти, они по-прежнему все знают, а страна ровно там, где она есть. В день твоего 80-летия на правах единственного человека, который знает тебя близко на протяжении более полувека, хочу сказать кое-что о тебе как о человеке, а это значит, и о политике.

Наш мир, теперь уже глобальный, отличается крайним политическим цинизмом. Вся большая политика подчинена извлечению прибыли либо крупным бизнесом, либо непосредственно властью. Там, где есть гражданское общество и демократические институты, там политики в основном действуют в интересах корпораций (естественно, только ради роста благосостояния обывателей и рядовых граждан, и сопровождается все это дискуссиями о сверхпотреблении и его разрушительных последствиях для всего живого, о проблемах экологии, правах человека). Там, где нет сформировавшихся гражданских институтов, главной целью политики является сама власть и личное обогащение. Ну и, конечно, сферы влияния. Если посмотреть внимательно вокруг, мы увидим, как цинично спокойно игнорируются невероятно тяжелые проблемы целых стран и народов: им отказано в элементарных благах и свободах.

Почему? Потому что любой транснациональной компании в тысячу раз приятнее и проще договориться с любым авторитарным и диктаторским режимом, то есть фактически с одним-двумя людьми, чем иметь дело с гражданским обществом, особенно если в стране есть природные ресурсы. В начале 80-х эту общую картину мира дополняли такие обстоятельства, как политическое противостояние двух систем, реальная угроза ядерного конфликта, необузданная гонка вооружений, холодная война. Мир был расколот. В самом же Советском Союзе, да и в разной степени в странах соцлагеря, тоталитарный режим отказывал гражданам во многом необходимом, но мог существовать еще долго-долго (примеров тому несть числа с тов. Кимами, Ченами и прочими).

И вот пришел ты и сказал, что игнорирование политикой основополагающих человеческих ценностей, прежде всего права на достойную жизнь и свободу, делает ее, политику, аморальной. Это было твое личное убеждение, проистекавшее из твоей человеческой природы, но ты сумел положить это свое убеждение в основу внешней политики, которая, по сути, изменила ход мировой истории в конце XX века, и в основу изменений в собственной стране. Естественно, на Родине пришлось действовать в реальной ситуации, имея дело со страной, которая никогда не жила в условиях демократии и свободы выбора, с тотальной общегосударственной собственностью, диктатурой КПСС, страшным дефицитом, с реальным народом, который давно забыл, если и знал, что такое свобода и право выбора, а потом, когда «процесс пошел», - и с реальным раскладом политических сил, который изменялся и приобретал все более острые формы конфронтации.

Со всех противоборствующих сторон неслось, что тебе не хватает решительности, радикализма - то правого (ты отстаешь), то левого (спешишь). То не знаешь, какую позицию занять, то боишься. Ни разу в жизни я не видела тебя даже просто испуганным. В угаре борьбы никто не задумывался о том, что порой занять одну из крайних позиций - это вступить в противоречие с собственной человеческой сущностью. Ты всегда искал истину реформирования страны между крайними вариантами. Но истина, как и мера, - это та самая грань, проходящая между двумя крайностями, найти которую так же трудно, как пройти по лезвию бритвы.

И ты искал консенсус, то есть то, что могло бы объединить и граждан, и нации, и народности. А всем было смешно: что за консенсус и что с ним делать, а главное, зачем? Я никогда не вникаю в предлагаемые в изобилии темные, запутанные версии, что ты что-то делал втихаря, про заговоры, в которых якобы участвовал. Это не ты: хотел бы втихаря - сидел бы генсеком, и Кимом, и Ченом. Я до сих пор помню каждую вспышку радикализма в те годы, каждое столкновение, потому что каждый раз ты темнел от горя и мы вместе с тобой.

Ты никогда не был наивен, и я это точно знаю. Говорят, что ты не знал свой народ. Как это? Человек, рожденный и выросший в самом народе, откуда бы тебе быть розово-наивным? Просто это знание не отменяло твоих убеждений и веры в способность народа изменяться к лучшему при других обстоятельствах. Все пошло как пошло, все состоялось как состоялось, так захотели люди: каждый народ в условиях открывшихся шансов сделал свой выбор, использовал новые возможности. Наш путь оказался долгим и тернистым.

У тебя хватило мужества не просто остаться в стране, где тебя фактически свергли, где годами пытаются оболгать не только тебя, но и твою жену, где даже пытались сделать тебя главным ответчиком за деяния коммунистической диктатуры за все 70 лет ее существования, но тебе хватило мужества продолжать делать многое во благо своей страны, да и всех людей. В человеческом измерении ты гораздо сильнее и мудрее своих клеветников и судей.

Мы гордимся тобой, ты корень нашей жизни во всех смыслах. За тебя!

Михаил Жванецкий

Когда вы пришли к власти и начались разговоры о перестройке и гласности, мы с Булатом Окуджавой сформулировали условия, при которых мы готовы признать, что к власти в СССР пришел реформатор, а не просто очередной генсек. Требований было четыре:

1. Вывести войска из Афганистана.

2. Выпустить евреев, которым не разрешали выехать в Израиль.

Когда все это было сделано, я отправил вам в ЦК телеграмму: сказали - сделали.

А теперь - тост!

Михаил Сергеевич!

Вы миллионам наших людей открыли такое, о чем они даже не догадывались.

Оказывается, кроме обмундирования есть еще одежда.

Оказывается, можно за что-то заплатить, а не внести деньги.

Оказывается, каблуки бывают нестоптанными, а носки бывают незаштопанные.

Кофе бывает сваренный, а не подогретый.

Бывают машины, которые заводятся в мороз.

Жилье купленное, а не вымоленное.

Лекарства в аптеке, а не в четвертом управлении.

А каково выехать за границу и, простите, вернуться! Вернуться, простите, сюда!

И оказалось, что Америка не рай, а мы не ад. Ибо человек, перекрытый со всех сторон, становится гениальным.

Вот сколько открытий нам дал один человек.

Ваш уже сейчас, а не когда прозреют все -

Понятие "интеллигенции" в русском языке, в русском сознании эволюционирует: сначала это "служба ума", потом - "служба совести", потом - "служба воспитанности".

Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна Горбачевы прошли все эти три службы - ума, совести и воспитанности.

Интервью длилось два с половиной часа. Где-то в середине разговора Ира сказала: "Знаешь, я всегда отвечаю за свои слова и поступки. Но что касается других людей, даже самых близких, не могу быть интерпретатором. Вот Раиса Максимовна написала книгу. Всего одну. Хотела еще написать о годах после отставки. Не успела. А Михаил Сергеевич много книг написал. И, понимаешь, у меня тут обрыв… Вот папа жив-здоров, и пусть сам всем рассказывает про свои чувства, восприятия, отношения с людьми. А я не имею права…" И, помолчав: "Меня поражает чудовищность сегодняшних воспоминаний, мемуаров, интервью. Каждый за своего героя все решил, все изложил, все подумал…"

И еще будем помнить: несказанное есть часть сказанного, а не наоборот.

О детстве

"Мои родители при мне всегда вели себя очень сдержанно, без такого, знаешь, внешнего проявления любви. Но было вот что: взаимопроникновение. Это когда папа приезжает с работы, и вот вся семья слушает про всех овец и про то, где что сгорело и куда он ездил и с кем говорил… Мама вернулась с кафедры и начинается: такой студент, сякой студент… И я - про себя… Все жили одной жизнью, хотя, конечно, у папы и мамы в их профессиях происходило и что-то отдельное, личное.

Помню постоянную тишину в доме. Все - в книгах. И я параллельно родителям - тоже. В четыре года начала читать. Специально никто не учил. Что-то спрашивала, какие-то буквы объясняли…У нас была огромная библиотека, и я как приковалась к ней в четыре года, так и читала беспрерывно безумное количество книг.

Родители по убеждениям не отдали меня в спецшколу для детей партноменклатуры. Училась я в самой обычной школе. Но как только Михаил Сергеевич вступил в должность первого секретаря Ставропольского горкома партии, я, десятилетний ребенок, стала публичной персоной. А детская подростковая среда - она же и так непростая. Там и так складываются - внутри и с внешним миром - свои жесткие отношения, а если на это накладывается еще то, что у тебя папа - партийный начальник… Тогда отношения канализируются по разным направлениям. Первое: неприязнь. Второе: ну, желание подлизаться или притереться, что ли. Ощущала ли я это? И ощущала, и обжигалась. Тогда у меня еще не было таких развитых инстинктов, как сейчас (смеется). Ну, сейчас уже меньше хотят подлизаться. Слава тебе, Господи, я от этого избавлена давно.

О "кремлевской семье"

"После школы пошла в медицинский. Выбор был мой. Но продиктован обстоятельствами. Я очень хотела уехать в Москву, поступать на философский факультет МГУ. Но мои родители… нет, они не сказали, что, мол, мы тебе запрещаем… Но ненавязчиво много раз говорили: "Как же так… ты у нас - одна… и ты уедешь?.." А в Ставрополе мне особо не из чего было выбирать. Но врач - хорошая профессия, и я внутренне была к ней готова.

Москву мама очень любила. Воспоминания о студенческих годах и все такое. Хотя и Ставрополье любила. Не так уж сам город… Но вот эта возможность выйти за город и идти, идти, идти, а вокруг - горы и поля, луга и степи… Она всю эту красоту очень любила. Они с папой высоко в горах травы собирали.

И когда мы стали "кремлевской семьей", абсолютно ничего в наших внутренних отношениях не изменилось".

Здесь Ира умолкает и задумчиво, медленно, осторожно подбирая слова, говорит: "Но у нас такая страна… Понимаешь, если я сейчас скажу, что все мы также приходили домой и всё-всё друг другу рассказывали, значит, опять пойдут разговоры, что решения Политбюро принимались в семье Раисой Максимовной или еще, не дай бог, приплетут меня… Но это же анекдот! Те решения, которые были политическими, в семье не обсуждались. Обсуждались эмоции, реакции, ощущения, переживания. Вот на уровне: устал - не устал, это мучает, то беспокоит… Человеку всегда ведь нужно с кем-то поговорить, нужен собеседник.

Об отставке

"После папиной отставки у нас, да, замолчали телефоны. Ну, замолчали и замолчали… Просто отсеклись какие-то люди. Близкие в том числе. Но, видишь, в чем дело? Появляются новые люди, новые друзья. И остаются те, кто никак не отсекся. Это всегда так: кто-то отсекается, отсекается, а кто-то остается… До конца никогда никто и ничто не отсекается. А то, что не отсеклось, это уже твоя особая ценность и радость…

Хотя отставка, правда, была очень тяжелой. Особенно в начале девяностых. Все эти суды, вся эта травля, выселения фонда. Мама больная… После Фороса она была с такими проблемами… Не только рука отнялась, еще и ослепла…" - "Это можно написать?" - спрашиваю я. Ира, вздыхая: "Можно. Теперь уже всё можно. Ну, в общем, масса была проблем, и финансовых в том числе. Пенсия у Михаила Сергеевича, не помню точно, то ли один доллар в переводе на рубли, то ли два… А в стране какая ситуация? Всё плохо, и во всем виноват Горбачев. Но! Та степень свободы, которую я ощутила после папиной отставки, она ни с чем не сопоставима! Свобода от постоянного давления… Будь там, делай то, делай это… У меня не было никаких должностей, но эта страшная моральная ответственность за то, что где-то что-то рвануло, что-то случилось… и это давит на тебя, и давит, и давит… И вот свобода… Что бы с тобой ни делали, что бы ни писали, как бы ни уничтожали - ты свободен!"

О смерти мамы

"Смерть мамы - черный провал. Дикие сны преследуют меня до сих пор. Страшные, невероятные сны… Мне снится мама и ужас этих снов в том, что мама появляется в моих снах живая, как будто ничего с ней не случилось, и начинает мне говорить что-то про сегодняшние дела… И я не могу понять, кого же мы похоронили? К кому ходим на кладбище? И вот этот кошмар я переживаю все одиннадцать лет как умерла мама. Сегодня эти сны снятся мне уже чуть реже, а когда это только случилось, дальше было беспрерывно".

"А в 1999 году мама оказалась в Мюнстере, в клинике. И мы до последнего надеялись, что она поправится. Пусть за ней понадобится длительный уход, реабилитация, мы верили: она выздоровеет. И Михаил Сергеевич своей волей принял тогда решение: назначил меня вице-президентом фонда со всеми полномочиями президента. Ну, он будет неотлучно с мамой и, наверное, долгое время… А фонд - это же организация, там люди работают, прерываться нельзя. Вот так я стала вице-президентом".

О семье без мамы

Первые два года после маминой смерти мы с папой прожили безотрывно друг от друга. Абсолютно безотрывно. Мы работали вместе, в командировки - вместе, дома - вместе…

А семья - это же все без исключения члены семьи. И соблюдать баланс в семье - целая история…

О рабочем дне отца

О благотворительности

Именно Раиса Максимовна Горбачева, как Первая леди, возродила в Советском Союзе благотворительность. До нее это слово в возлюбленном Отечестве было бранным. Первый проект: открытое ею отделение для лечения детских лейкозов в Республиканской детской клинической больнице № 20. Первый вклад Раисы Максимовны - гонорар за ее книгу "Я надеюсь…" Вся Нобелевская премия Горбачева (почти один миллион долларов) была распределена между несколькими больницами, в том числе пошла и в Республиканскую детскую больницу. Раиса Максимовна поддерживала музеи Рублёва и Цветаевой, музеи личных коллекций, помогала восстановлению церквей, памятников архитектуры. Благодаря ей на родину вернулись рукописи русских классиков.

Малышей спасла, а сама умерла через четыре месяца именно от этой болезни.

Также, как совсем не обязан был Михаил Сергеевич Горбачев делать из своего дня рождения благотворительное мероприятие… Но Ира предложила отцу именно эту идею благотворительного юбилейного вечера… С одной-единственной целью: еще раз помочь детям, больным лейкемией.

О праздновании юбилея

"И вот только началась подготовка к юбилею папы, как опять миф запрыгнул… То в Интернете, то по радио, то даже в "перестроечных" изданиях… Ага!!! Лондон!!! У нас же там теперь - все!!! И Горбачев - туда же!

А день рождения Михаила Сергеевича между тем уже начался. Выставкой "Михаил Горбачев.PERESTROIKA ".

Собственно, Горбачева на выставке мало. И это понятно: страна - она же больше… Главная концепция выставки сразу сложилась в моем первом разговоре с директором Московского дома фотографии Ольгой Свибловой. Эта выставка не только о Михаиле Сергеевиче, а это он, Михаил Сергеевич, на фоне страны. И где эта выставка? В Москве! На Манежной площади! Но никто это не обсуждает. Все обсуждают Лондон.

24 февраля открывается выставка в Берлине. Почему - Берлин? Потому что Берлин стал символом окончания "холодной войны".

А 2 марта, в самый День рождения, мы гуляем в Москве. Со своими самыми близкими. С партией друзей Горбачева. Там будут и студенческие друзья, и друзья всей его жизни…

15-16 марта в Горбачев-фонде конференция, которая будет проходить с "Мемориалом" - о "шестидесятниках".

Почему Лондон? Великобритания как страна и Лондон как город "заточены" на такие мероприятия. Там не надо преодолевать тысячу препятствий и кому-то что-то бесконечно доказывать. Тот же "Альберт-холл" идет навстречу нам по всем направлениям… Например, именные ложи. Эти ложи принадлежат отдельным семьям и компаниям и выкуплены на годы вперед, так вот люди отказываются от своих лож в тот вечер в нашу пользу…

У нас нет административного ресурса. И я тебе скажу: деньги на этот концерт собираются с трудом. Это вынуло из меня огромные силы. Мне очень помогает Ксения, старшая дочь, ну, и младшая, Настя, задействована. Я не могу передать, сколько встреч и разговоров…И когда мне говорят: вот российский бизнес не готов к благотворительности… Может, и не готов. Но и западный бизнес не готов. Бизнес по сути своей изначально нацелен только на извлечение, на приобретение прибыли. Но там, на Западе, общество давно поставило бизнес на место, в определенные рамки и заниматься благотворительностью стало для бизнеса обязанностью. А у нас пока это - вопрос доброй воли отдельных людей. Поэтому все выглядит так: ходишь и просишь… Кто-то откликается, кто-то нет… Но помогает и российский бизнес. Не скажу, что в массовом порядке и так, чтобы это решило все проблемы, но помогает".

О "службе воспитанности"

У Михаила Гаспарова я прочла: "служба ума" - это обращение ко всему миру, ко всему, что могло в нем потребовать вмешательства разума. А "служба воспитанности" - это "служба общительности" или отношения между людьми, сознающими себя равными. В старину говорили: "ближними". Наверное, это главное в интеллигентности - умение уважительно обращаться друг с другом в обществе, ощущать близость просто людей из просто жизни.

В конце беседы я спрашиваю Иру Горбачеву, что ее более всего восхищает в отце.

"Мы были с ним в какой-то, уже не помню, в какой именно, стране, ехали на машине, он смотрел в окно, а там по улице шли люди, и черненькие, и узкоглазенькие, и всякие-разные, и он сказал: "Доча, ты посмотри, сколько всего Бог создал… Это же, значит, все нужно. И всех, значит, надо любить"…